Я остался.
Лучше бы я остался наедине со смертью.
Нет, вру.
Но лучше бы я пошел с ними, это точно. Инга была серьезна как никогда. Она, собственно, никогда и не была раньше серьезной. Лишь раз я заметил в ней некоторую жесткость, когда она позвала меня в теплые края. Но тут на ее месте некоторые бы обиделись не на шутку. А она лишь стала чуть серьезнее. Вам когда-нибудь хотелось открывать глаза женщине на то, что все ваши поцелуи и прочие телячьи нежности на самом деле пшик, и только? Так — зов природы. Без участия мозга и сердца. Мне, например, никогда не хотелось. Но я подсознательно чувствовал, что Инга пришла не просто так. Сейчас она возьмет меня за горло, и я буду вынужден ей либо врать, что, боюсь, у меня сегодня получится совсем не так убедительно, как обычно, либо сказать правду, на что у меня сегодня совсем не было сил.
— Как ты? — спросила Инга, и я усмехнулся.
— Смеешься?
— Нет, просто контекст насмешил. Ты спрашиваешь меня так, будто я в одиночке сижу, приговоренный к смерти…
— Что-то вроде этого, — ответила она и тоже улыбнулась. — Что скажешь?
— По поводу?
Я понимал, что тянуть время бесконечно мне не удастся, но мне было так не по себе, как будто и не было ночных бдений с реалистом Кирой, не было выводов относительно невозможности чудес и страхов из потустороннего. Я теперь вот смотрел на нее, и мне казалось, что все бывает. Самые невозможные вещи случаются на свете. Чудеса. Только почему-то от этих чудес веет могильным холодом. А я всегда был уверен, что чудо должно вызывать восторг.
— По поводу того, что нас ждет.
Все происходило как во сне. Реальность двоилась. Если представить, что нет никакого дневника, то она спрашивает как покинутая женщина, еще не знающая, что она покинута, и покинута самым жестоким образом — не ради другой, которая будет тоже покинута, а ради единственной, которую я буду любить всегда.
Но другая реальность, та, в которой существовал дневник и два круга нашей заколдованной жизни уже были сделаны и к концу подходил третий круг, превращала наш разговор в кошмарный сон. Который все снится и снится и медленно перетекает в смерть. Будто кома. Я помнил соседку, где-то в Голландии, видел ее лишь однажды. Это была розовая старушка с сиреневой головой, она улыбалась нам со своего порога и помахала даже, когда мы принялись вносить в дом вещи. А на следующий день с ней случился удар, и она впала в кому. И это длилось несколько недель, а потом она тихо умерла.
Может быть, заколдованный круг привел меня к последней фазе. Вот сейчас мы поговорим, все выясним, и начнется отсчет. И где-то кто-то спустит курок, только для того, чтобы пуля судьбы нагнала меня в самый неподходящий момент. Курок будет спущен, и я каждый день, который мне остался, буду чувствовать, что смерть моя уже в пути. И виной всему здесь и сейчас для меня была Инга. Она пришла для того, чтобы где-то там спустили курок. А мне так не хотелось…