В такси Кира сидел впереди, а мы с Евой — сзади. Очень близко. Я всегда думал, что когда людям не по себе, то всякие там романтические глупости выветриваются из головы. Ничуть не бывало. Ева была слишком близко. Все это время мы старательно держали дистанцию, но сейчас, на заднем сиденье старенького Chevrolet, между нами будто плотину взорвали, и невозможно стало не падать вслед за мощной волной. Ева положила голову мне на плечо. И я почувствовал себя… ну не знаю, футболистом, забившим решающий мяч в финале чемпионата мира… Сердце ревело от восторга, как стадион. Да, свершилось. Все, это уже есть.
Материализовавшееся чудо для неверующего. Я осторожно обнял ее, и все сбылось. То есть я понял наконец, чего искал в этой жизни. Теперь я это знал точно. Потому что нашел. Ева — это не как все. Никто не может быть как Ева. Потому что Ева — это половина меня. Ее нельзя забрать, не лишив меня жизни.
Еще мгновение — и Ева подняла ко мне лицо, а я чуть наклонил голову к ней, уже ее дыхание было на моих губах, и…
Водитель затормозил так резко, что нас кинуло вперед. Тут еще Кира обернулся, объясняя что-то про нетрезвого пешехода… Волшебство мгновения исчезло. Ева отстранилась. А я все-таки не слышал Киру, сосредоточившись на своих ощущениях. Они были такие странные… Будто все это уже между нами было. Я бы мог сказать с уверенностью, как она целуется. Потому что я это откуда-то знал. Неужели все мы храним память о прошлых жизнях? Или я схожу с ума? Я прикрыл глаза и совершенно отчетливо вспомнил, как мы с Евой целовались… Вспомнил ли? Или вообразил? Может ли так разгуляться воображение у старого повесы, если он встретил свою единственную и неповторимую? Если вспомнил, то когда же?… А если вообразил — то все ли со мной в порядке? И разве можно помнить что-то из прошлой жизни так отчетливо, будто это произошло совсем недавно?
У меня было чувство, что я делаю сейчас что-то совсем сумасшедшее. Я нашел книжку, стал читать и не заметил, как шагнул на ее страницы. Книга втянула меня, и теперь я жил в паранормальном мире ее героев. И мне уже никогда не вернуться в мир обычных людей. И если я погибну на страницах этой книги, это будет по-настоящему.
— Роман, выходим, — Кира открыл дверь с моей стороны, и я, наконец, очнулся.
Я помог Еве выбраться из машины, и через какие-то хитрые дворики и переулки мы вышли на Малый проспект Петроградской стороны. Ну конечно, где еще мог жить коренной петербуржец Кира? Забавно, что мы знакомы с ним так давно, он столько раз приезжал ко мне, а я ни разу не удосужился спросить, где он живет. Знал только, что Кира петербуржец в четвертом поколении, о чем он один раз заикнулся, но, встретив непонимание этой странной гордости с моей стороны, больше об этом не упоминал.