Я принесла ей шкатулку и ключ. Она взяла их, сунула в сумку и повернулась к выходу. Мне захотелось как-то рассмотреть ее, расспросить, быть может.
— Подождите, — попросила я и побежала в спальню.
Там у меня хранилось кольцо — последнее из колец Розалии. Может быть, не самое ценное, но наверняка самое красивое из тех, что были.
— Вот, — протянула я ей кольцо. — Это кольцо вашей тетушки. Возьмите.
Она взяла в руки кольцо и некоторое время вертела его в пальцах, а потом вернула, усмехнувшись.
— Нет, — сказала она. — Не нужно.
— Вы не хотите оставить его на память? — удивилась я.
— Это будет горькая память, — ответила она. — Кольцо не принесло ей счастья.
И ушла.
Это было так странно. Я никогда раньше не думала о том, что кто-то действительно может прийти за вещью, оставленной тридцать лет назад. Да и сам визит… Она ни о чем меня не спросила. Ничего мне не объяснила. Просто взяла то, что ей причитается, и ушла. Я, удивленная и расчувствовавшаяся, готова была ей рассказать о том, как и где мои родственники похоронили ее тетушку, как ее драгоценности помогли нам выжить, и не один раз. А ей совсем ничего не хотелось знать.
Конечно, я сразу же поехала к Кате, и мы долго обсуждали с ней это происшествие. А я потом еще несколько дней находилась в состоянии некоторой оторванности от реальности. Но время шло. Все потихоньку стиралось из памяти. Все забылось. Только весной, делая генеральную уборку и забираясь по привычке на стремянку, я отмечала каждый раз, что шкатулки больше нет, и вспоминала эту удивительную историю длинною почти в сорок лет.
И если бы мне кто-нибудь сказал, что история эта продлится гораздо дольше, я бы не поверила.
— Она приходила к вам снова! — воскликнула Ева.
Она смотрела на рассказчицу во все глаза, как ребенок, зачарованный страшной сказкой. А у меня много мыслей крутилось в голове и много вопросов было к Валентине Дмитриевна. Да и не только к ней. Я тайком время от времени посматривал в сторону двери, за которой пропал Кира. Пропал и не появлялся до сих пор…
— Да, — продолжала Валентина Дмитриевна, потягивая вино. — Она снова пришла.
Это случилось в разгар весны семидесятого года. Мне исполнилось сорок два. У Кати тяжело заболел муж, и мы обе, меняя друг друга, дежурили у него в больнице сутками. И вот однажды, когда я вернулась домой после своего дежурства, у двери меня ждала она.
Она повзрослела, и уверенности в ней прибавилось. Вела она себя так, будто ей по-прежнему совсем не хочется со мной разговаривать, но обстоятельства вынуждают.
— Здравствуйте, вы меня помните? — она говорила мертвенно-бодрым голосом, как диктор новостей.