Ева смотрела на меня грустно, сидя напротив за столом. Она совсем не пила вина, ее бокал был полон, а мой катастрофически пуст.
Откуда-то издалека до меня доносился рассказ Валентины Дмитриевны, которая наполнила свой бокал и меня не обидела, а заодно покачала головой, глядя на бокал Евы.
— Все события того дня происходили так стремительно, что у меня не было времени их обдумать. Сразу же после ухода моей молодой гостьи позвонила Катя и попросила меня срочно приехать в больницу. Я застала ее у операционной дрожащей и озябшей и позабыла обо всем на свете. Мужу ее стало хуже, врачи решили срочно оперировать, но… В этот день моя сестра стала вдовой, несмотря на все их усилия. И хотя такой исход был предсказуем, Катя все-таки на что-то надеялась и ждала чуда, поэтому переносила потерю тяжело, и мне пришлось взять на себя все хлопоты по организации похорон. Это, конечно, подробности уже нашей жизни, но они объяснят вам отчего я не скоро вспомнила о визите молоденькой девушки, о ее тайнах и шкатулке. Тогда все это отошло на десятый план и не имело ровным счетом никакого значения.
Но шло время, и Катя возвращалась к жизни. Поначалу она могла говорить только о муже, вспоминая каждую мелочь совместной жизни, и, может быть, чтобы отвлечь ее, я рассказала ей о странном визите.
Мы, кажется, шли по парку тогда, она улыбалась, крутила в руках веточку. А тут остановилась, улыбка сошла, веточку отбросила.
— Я хочу посмотреть, что она оставила нам на этот раз.
— Все то же: шкатулка, в которой, подозреваю, дневник. Деньги, кольца. Все то же.
— Любопытная традиция у нас складывается, — поморщилась Катя. — Если это дневник, я хочу прочесть его.
Она повернулась ко мне, и я не сразу поняла, что прочесть она его хочет не когда-нибудь, а сейчас, сию же минуту.
— Дело в том, — заикнулась было я, — что она взяла с меня клятву. И я поклялась ей, что никогда не прочту того, что в дневнике написано.
— Ты не станешь читать? — удивилась Катя.
— Знаешь, эта история сильно попахивает чертовщиной, а я, как ты знаешь, дама суеверная. К тому же клятва эта…
— Подумаешь, — спокойно заметила Катя, — тебе нет нужды читать этот дневник. Я потом все расскажу тебе.
— Но как жe…
— Я никому никакой клятвы не давала, — отрезала она.
Я сдержала слово, действительно была всегда склонна ко всякой мистике, ну не могла переступить через это. Тем более после, когда Катя мне все рассказала. Ее неспроста потянуло к этому дневнику. Она была слишком близка со смертью в тот момент. Она потеряла любимого. Она была в том же положении, что и автор дневника. Может быть, она еще помнила то наше первое прочтение, когда мы, две несмышленые девчонки, приняли этот дневник за сказку, прочитанную на ночь.