Проехав вместе с моей драгоценной добычей — огромные синие глаза на загорелом лице, какой-то божественный запах, шелковая кожа — до округлого края огромной ванной, стоявшей в углу, я приложил все усилия, чтобы не свалиться на пол, и это мне удалось.
— Ах, — выдохнула она мне в лицо, когда инерция моего разбега наконец иссякла, и я замер, стиснув ее в объятиях возле зеркального шкафчика.
Возникла пауза. Если мое положение и было нелепым, то назвать его неприятным я никак не мог. Мятное ее «ах» еще щекотало губы, а тонущее в пушистом облаке полотенца тело вызывало неподдельный интерес.
Она первой встрепенулась и, выскользнув из моих рук, рассыпалась в благодарностях. Я сообщил ей, что вода заливает мой коридор, и предложил поискать утечку…
— Кран я уже закрыла, — ответила она. — Больше лить не будет.
Мне потребовалось время, чтобы осознать: несмотря на потоки воды под ногами, все краны перекрыты. Она пришла мне на помощь не сразу, и в голосе ее сквозило великое раскаяние:
— А как бы вы поступили на моем месте? — Она жестикулировала правой рукой, небрежно придерживая левой полотенце на взволнованно вздымающейся груди, отчего я мало внимания уделял ее жестам и много — дыханию. — Я решила принять ванну, а когда собралась выйти… Я стучала и в дверь, и в стены, и даже в пол. Вы, может быть, слышали? Я даже руку разбила…
Она неожиданно резко протянула мне левую руку, на секунду полотенце двинулось вниз, и я похолодел, но правая тут же подхватила пушистые складки, и я подчеркнуто внимательно уставился на царапины, которые она мне предъявила, чтобы скрыть свой нездоровый интерес и неуместный румянец.
— У меня не оставалось выбора, — она теперь тихонько продвигалась в сторону двери, и я шел за ней как ганноверская крыса за мальчишкой с дудочкой. — Я заткнула все раковины и пустила воду, решив — будь что будет. Только так появлялся шанс, что меня найдут раньше понедельника. Разгневанные соседи найдут… Я, конечно, понимала на что иду… Хотя, знаете, я представляла себе разгневанных соседей несколько иначе…
Она говорила и отступала назад по коридору, я шел за ней, не заметив, как она шагнула в комнату. Я все поглядывал на ее правую руку, в тайне надеясь, что небрежность, с которой она выполняла функцию единственной булавки в ее наряде, вскоре даст какие-нибудь интересные результаты…
— Вы подождете, пока я оденусь, — сказала она, и тут только я осознал, что стою на пороге ее спальни — отремонтированной, шикарной, что она тянет дверную ручку, пытаясь закрыть дверь, а я ей мешаю.
— Мы сейчас все обсудим и уладим, хорошо? — её голос снова налился медом. — Там гостиная, — она ткнула пальцем в конец коридора. — Подождите, я быстро. Я отступил, кивнул и, отыскав гостиную, включил свет. И застыл соляным столбом посреди пятидесятиметровой комнаты, где всю стену занимала фотография моей новой знакомой, лежащей на огромном черном диване, призывно изогнувшись, словно ящерица, и без всякого полотенца на этот раз… Только черный пояс на талии и длинные бусы из крупного черного жемчуга…