Ольгерд резко вдохнул, сомкнул веки. Чуть напрягся всем телом, но посторонний взгляд ничего не заметил бы, лицо хозяина усадьбы оставалось безмятежным и спокойным, как всегда.
— Ты специально пустил мне кровь, чтобы их подразнить? — в голосе прибавилось строгости. Но он не отодвинулся, не оттолкнул. Даже наоборот, чуть повернул голову, удобнее подставив шею под жадный поцелуй. — Тебе так нравится кусать меня у всех на виду. Каждый раз демонстрируешь свое особое положение?
В ответ послышалось лишь удовлетворенное сопение.
— Вот заведешь свою семью, тогда узнаешь, на что способны ревнивые женщины, — пригрозил Герд. Голос дрогнул, с губ сорвался короткий, тихий стон-выдох.
— Я еще слишком молод для серьезных обязательств, — со смешком отозвался Юлий, едва найдя в себе силы, чтобы оторваться на секунду для обмена колкостями. Тяжело переведя дыхание, он снова прижался губами к нежной коже с упоительным запахом.
— Это ты сейчас так говоришь, — коротко вздохнул Ольгерд. — А скоро обзаведешься женщиной и собственным домом…
Горячее дыхание щекотало шею, Герд поежился. По коже вновь пробежали мурашки, будто электрические искры заставили волоски на теле подняться. Подумалось, что он успел отвыкнуть от этого освежающего ощущения, легкого головокружения и пьянящей эйфории. Один охотно отдавал, второй жадно и благочестиво брал, соединяясь в единое целое, спаянное общими эмоциями и мыслями… Но пора было заканчивать, оба слишком увлеклись, а рисковать так — непростительная роскошь.
— Хватит, поумерь аппетит… Я сказал фу! — Герд пихнул локтем забывшегося друга.
— Прошу прощения, — выдохнул Юлий, едва не заскулив от горечи разъединения. Но быстро совладал с дикими рефлексами, загнал своего заворчавшего зверя назад в темноту души.
— Тебе действительно пора завести невесту, — проворчал Ольгерд с преувеличенным недовольством. — Иногда ты меня пугаешь своей нерастраченной пылкостью.
— Хочешь, чтобы я влюбился? Вдруг, в одну прекрасную ночь, сделался таким же дураком, как наш Ромео? — съязвил Юлий. В качестве последней привилегии слизнул густые капли, выступившие на нежной коже, чтобы не запачкался белый воротник. — Кстати, как ты поступишь с его Ниной?
— Придется обратить, — без особого воодушевления решил Герд. Достал из внутреннего кармашка своей сутаны лейкопластырь, оторвал кусочек, подал Юлию. — Я связался с его родным кланом. Ради дружбы со мной они готовы простить своего блудного сына. И даже согласны принять нового члена.
— А Соня? Ее тоже обратишь? — как бы между прочим поинтересовался Юлий. Аккуратно заклеил свежие ранки-проколы, отодвинулся со вздохом сожаления.