Мы составляем план информационного обеспечения, который смягчает словесное описание хитроумным способом.
Я так рада этому, и когда Стью сообщает мне в пятницу, что Гэвину нравится план, я всю дорогу до дома широко улыбаюсь, как идиотка.
Саша лежит на диване, когда я вхожу. Она удивленно смотрит:
— Тебя уволили?
Я смеюсь:
— Нет.
— Но сейчас только шесть.
— Конец недели, а ПМ прямо сейчас летит обратно из Ванкувера, так что у меня неожиданный выходной.
Она фыркнула:
— Как долго продлится эта стажировка?
Три мучительно коротких месяца.
— До конца лета.
— Фух. Потому что ты действительно не можешь возиться на работе до бесконечности, где пятничные вечера на деле не свободны. – Она вскакивает и хлопает в ладоши. – Ну, давай же. Ты выглядишь счастливой. И бодрой. Это нужно отметить.
Я поспешно переодеваюсь, и затем мы идем по улице к закусочной, где подают горячие соленые крендельки и яичницу с ветчиной и салями, на подносе с соленьями, ради которой можно умереть.
Мы почти закончили наш первый раунд напитков, и только принесли еду, когда мой телефон завибрировал.
Это письмо от ассистентки Гэвина ко всему коллективу штаба ПМ, извещающее нас, что они вернулись в город, но он освободил свое расписание на выходные, и будет работать на озере Харингтон, в летней резиденции к северу от города.
Я чувствую, как мое лицо вытягивается, прежде чем я вспоминаю, что Саша наблюдает за мной.
— Плохие новости?
— Нет. – Я протягиваю руку к своему напитку. Это совершенно глупо, что я расстроилась из-за того, что не увижу его завтра.
Это совершенно глупо, что я уже планировала пойти завтра на работу.
Мне нужно больше пива.
— Что там?
— Ничего, что помешает выпить сегодня, и что не сможет исправить йога завтра.
— Ты была в ударе всю неделю.
— С каких это пор ты проявляешь такого рода пристальное внимание к тому, сколько раз я хожу на йогу? – Мой телефон снова вибрирует.
На этот раз письмо от Гэвина, снова ко всему коллективу штаба ПМ.
Спасибо за вашу усердную работу на этой неделе. Увидимся со всеми в понедельник.
Возможность видеть его имя в конце сообщения заставляет меня испытать внутреннюю дрожь. И так запросто, моя улыбка возвращается.
— Хочешь еще выпить?
Я хочу и не хочу.
— Еще один. Что-нибудь светлое.
— Из-за йоги?
— Не смейся надо мной. Я ведь никогда не насмехаюсь над тобой, когда ты отправляешься на долгую пробежку, пока обдумываешь всякую ерунду.
Она бросает на меня тот самый взгляд. Рассудительный, задумчивый. Тот, который говорит, что она видит меня насквозь.
— Так ты думаешь, что ты ходишь на йогу всю неделю, потому что это помогает снять напряжение?