На первом допросе Жанна категорически отрицала свою причастность к этому делу. Она сказала, что машинка уже давно сломалась и она выбросила её на помойку. Наивность такой отговорки была очевидна, Володя это хорошо понимал. Он понимал также, что не сегодня завтра её арестуют и подвергнут настоящей обработке. Это значило, что в конце концов посадят и его, и её… Мысль о том, что Жанна из-за него попадёт на несколько лет в лагеря, была невыносима. Володя не мог этого допустить.
Он назначил ей встречу у входа в библиотеку.
— Вот что, я всё продумал и решил. Завтра же пойду к следователю и сделаю признание. Да, я написал эту статью, напечатал на машинке, которую одолжил у Жанны Агранович, и пустил статью в самиздат. Машинку я разобрал на части и спрятал. Жанна ничего об этом не знает: я ей только сказал, что машинка сломалась, починить эту рухлядь невозможно и я выбросил её на помойку. Всё. Почему они мне поверят? А я могу предъявить спрятанные во дворе части твоей машинки. Поверят, это им выгодно.
Жанна с ужасом смотрела ему в глаза. Они стояли на ступенях широкой, величественной лестницы. Влажный мартовский снег тяжёлыми хлопьями ложился на её плечи, вязаную шапочку, застревал в ресницах. За их спинами, еле видимое сквозь снегопад, высилось самое прекрасное здание Москвы — Дом Пашкова. Снежная пелена отделила их от всего мира, они остались вдвоём, на очной ставке друг с другом, со своим будущим, со своей совестью…
— Ты берёшь всё на себя, — сказала она, и голос её задрожал.
— Разве лучше, если мы сядем оба? Мне не в новинку, а ты там пропадёшь. Лагерь не место для женщины, поверь мне.
— Тебя посадят надолго.
Она заплакала. Слёзы на её щеках мешались со снегом.
— Ты будешь совсем один. — Она отёрла лицо перчаткой. — Тебе необходимо жениться. Да, жену допустят в суд, а потом в лагеря. Ты сам говорил, как это важно. Твоя мама не сможет, она физически не выдержит. Тебе нужна жена.
Володя неожиданно засмеялся:
— Откуда я её возьму, жену? Где она?
— Я буду твоей женой, — сказала Жанна и вопросительно подняла на него глаза с тающими на ресницах снежинками. — Давай поженимся. Немедленно.
Они некоторое время молча глядели друг на друга, смахивая снежные хлопья с лиц.
— У тебя нос побелел. Нагнись. — Она принялась растирать ему лицо вязаной перчаткой.
Он решительно потянул её за рукав:
— Пошли. Тут недалеко, на Метростроевской, районный загс. Постараемся уговорить, чтобы расписали как можно скорей. Скажем, что я в экспедицию уезжаю.
— И что я беременна.
Они спустились с лестницы и поспешно зашагали через снежную пелену.