Чтобы удержать это состояние, чтобы отделаться от родительской опеки, от Любаши, нужно было много сил — все его детские силы. Нужно наклонить голову с легким упором в затылке и мир оживал: появится искрящаяся фактура… музыка… наслаждение… и одна мысль: только бы не мешали…
Он услышал за спиной звон разбитого стекла: после долгих криков и стуков в закрытую дверь шофер выставил стекло в выходящем на веранду окне. В разбитом окне за бескровным лицом молчаливого шофера маячили перепуганные лица родителей и Любаши.
…Когда Аллах изрекает: «Будь!», по этому повелению возникают вселенная и человек. Это — первый договор с бытием. Но когда он повелевает «Делай это!» или «Избегай этого!», то те, кто выполняют Его второе повеление, отделяются от тех, кто отказываются его выполнять. В результате рай и ад наполняются их обитателями, первый — в награду за послушание, второй — в наказание за непокорность.
Аллах — центр, а мы живем на окраине. Наши религии, наша мораль, наши споры — глухая окраина, круговые тропы или тропы, уводящие в трясину.
Есть три прямых пути: путь Аллаха, путь Благословенных и путь Мухаммеда.
Первый путь — это путь всех вещей и всех существ, путь добра и путь зла. Все пути ведут к Аллаху, и кривизна лука — это его прямизна. Таков путь Аллаха, которому принадлежит все на небе и на земле. Он принимает в Себя и праведников, и грешников, одних, чтобы наградить, других, чтобы наказать, и все возвращается к нему как к себе домой.
Другой путь — это путь благословенных — пророков и святых, избранных Аллахом, следующих Его законам. Это — путь немногих.
И, наконец, третий путь — путь пророка Мухаммеда, который живет по особым законам. Следующий этим путем может разговаривать с Аллахом и противоречить Ему, он может иметь сорок жен и столько наложниц, сколько пожелает, он может быть поэтом, артистом, воином, рыночным танцовщиком или городским сумасшедшим, пить вино или кумыс, и барака не уйдет от него.
Было сделано множество попыток вернуть мальчика к жизни. Он был молчалив, будто чем-то постоянно занят. Слушал, соглашался, сутулился, интереса ни к чему не проявлял. Засматривался на какой-нибудь пустяк, не оторвал невидящих глаз. Оживал рядом с петухами, овечками, разной живностью. Отворачивался от взрослых дел и приманок.
Не помогли консилиумы врачей, закрытые санатории в горах и на взморье. Какое-то странное действие оказала на мальчика поездка к старцам в Сулеймановы горы. Босой старик в голубой чалме и желтом чапане ничего объяснять не стал, а предложил оставить Абая с ним на полгода. Абаю было 16 лет. Через несколько месяцев мать приехала за ним в горный аул. Нашла его в халате, сидящим за старинными книгами. Заглянули в них, а там мелкая арабская вязь. Контакта с сыном по-прежнему не было, зато в глазах юноши появилась самоуверенность и сила.