— Поехали.
Возница хлестнул коней, и повозка рванула вперед, чуть не сбросив купца на землю. Лиммата крепко ухватила отца за воротник дорогого кафанана. Купец быстро восстановил равновесие и злобно отмахнулся от дочери.
Около часа они ехали по знакомой дороге, подпрыгивая на рытвинах, Икуммута почему-то все больше охватывало беспокойство. Сначала он был переполнен картинами мести, которая должна была неминуемо свершиться, лишь только он доберется до Ситакки или Сукатты и грозные ситаккские «акулы» уйдут в погоню. Затем мало-помалу его чувства немного улеглись, и он обрел способность мыслить более разумно. Когда Икуммут немного подумал, то пришел к выводу, что атаковать Нуммор, оставив нетронутыми Ситакку и Сукатту, мог бы только круглый идиот. А судя по тому, как был организован захват города, налетчик идиотом не был. А потому следовало с большой долей уверенности предположить, что и Ситакка и Сукатта также лежат в развалинах. И это означало, что самым разумным было забиться в загородный дом и переждать, пока все закончится. Но все ли он предусмотрел?
Когда раздался резкий хлопок и одна из лошадей, взбрыкнув, рухнула на дорогу, Икуммут понял, что далеко не все. Но, как ни странно, он почувствовал облегчение, ибо теперь он был почти уверен в том, кто напал на Нуммор. Поэтому когда из-за деревьев выскочили бойцы в знакомых, тускло блестевших кольчугах, он сделал вознице повелительный жест не дергаться и, изо всех сил стараясь сохранять на лице свою обычную высокомерную мину, раздраженно дернул рукавом, стряхнув вцепившуюся в него дочь. Стараясь сохранять достоинство, он сполз с повозки на землю. К нему вразвалку подошел дюжий боец. Икуммут уже почти полностью успокоился и с обычным апломбом обратился к нему:
— Послушай-ка, милейший, я должен срочно поговорить с Великим Гроном.
Боец выхватил меч и уткнул его острие Икуммуту под подбородок:
— Кого ты назвал, дерьмо?
Лиммата испуганно закричала, а Икуммут, стараясь не обращать внимания на меч, мешающий ему полностью открывать рот, зло рявкнул ей:
— Заткнись! — И вновь обратился к воину: — Послушайте, милейший, если вы не доложите обо мне Великому Грону, я гарантирую, что у вас будут большие неприятности.
Боец некоторое время озадаченно смотрел на купца, а потом повернулся к товарищам и вопросительно посмотрел на них. В этот момент от опушки леса раздался громкий бас:
— Чего ты так долго возишься, старшина?
Боец дернулся, случайно распоров Икуммуту кожу на подбородке, и быстро ответил:
— Этот слизняк требует, чтобы его отвели к командору.