— А почему ты считаешь, что начинать нужно именно с военного дела?
— Ну а как? — удивленно произнес мальчик. — Ведь когда я вырасту, то стану великим воином и завоюю весь мир.
— А зачем? — полюбопытствовал Грон.
— Что зачем?
— Зачем тебе весь мир?
Мальчик несколько мгновений напряженно думал над этим вопросом, потом осторожно ответил:
— Для славы.
— Что ж, достойный ответ, — заметил Грон. — Ну вот ты добился своего. Завоевал мир. Что дальше?
Мальчик внимательно смотрел на него.
— Я не знаю.
Грон задумался. Сын начал задавать серьезные вопросы и, похоже, пока получал на них не совсем правильные ответы.
— Скажи мне, Югор, как ты думаешь, а я могу завоевать весь мир?
Мальчик ответил сразу и со всей возможной убежденностью:
— Конечно.
— А почему я этого не делаю?
Мальчик некоторое время размышлял над столь непростым вопросом, потом просиял и ответил:
— Тебе уже и так достаточно славы.
Грон усмехнулся:
— Ты не совсем прав. Главная причина в другом. Я тоже не знаю, что с этим миром делать потом, после того как я его завоюю.
— Ты-ы-ы? — удивленно протянул мальчик.
Грон старательно сохранял на лице серьезную мину. А затем задал сыну новый вопрос:
— Как ты думаешь, Франк овладел воинским делом?
У мальчика восторженно сверкнули глазенки.
— О, да!
— А Дорн?
— Конечно.
— Не хуже, чем я?
— Франк!.. — Мальчик умолк. Франк был для него непререкаемым авторитетом в военной области, да и Дорн, которого он всегда видел в доспехах и при оружии, тоже числился в мастерах меча. Поэтому он чуть не ляпнул отцу что-то вроде того, что на их фоне он смотрится слишком бледно. Однако сдержался и произнес только: — Нет, папа, не хуже.
Грон усмехнулся:
— А почему тогда они подчиняются мне?
Югор задумался:
— Наверно, ты сильнее.
Грон покачал головой:
— Возможно, ты прав, но если даже я сильнее, чем Франк и Дорн в отдельности, вдвоем они вполне могут меня одолеть.
Мальчик возмутился:
— Но ты же Великий Грон!
— А почему?
Югор снова задумался, потом честно признался:
— Я не знаю.
Грон погладил его по голове:
— Знаешь, Югор, то, что я тебе сейчас скажу, может сначала показаться тебе неправильным, но когда-нибудь ты поймешь… — И он медленно произнес: — Не стремись заставить людей подчиняться тебе. Постарайся сделать так, чтобы люди сами признали тебя своим властителем.
Мальчик некоторое время серьезно смотрел ему в глаза:
— Я запомню, папа.
Грон прижал сына к груди. Этот маленький человечек просто поразил его своей способностью к рассуждению.
После разговора с Толлой Грон принял решение подыскать сыну хорошего учителя, и к исходу луны во дворец прибыл известный философ и ритор Паникапей Роулийский.