— Зачем?
— Ужасно хочется окунуться.
— Хорошо.
На улицу вышли втроем. Хозяин глядел во все глаза:
— Это чья ж такая?
— Потом объясню.
— Аккуратная девочка.
Пантюшка сидел на козлах и читал газету.
— Здорово, Пантелей!
— Здравствуй, если не шутишь,— важно ответил Пантюшка, которому очень не нравилась вся эта затея барышни Гунды.
Все же пришлось поехать к морю.
Леська побежал к волне. Гунда за ним. Что касается усача, то он, не прощаясь, быстро пошел почему-то к пристани.
Елисей разделся до трусов.
— Будешь купаться? — спросил он Гунду.
— У меня нет купального костюма.
— Ладно. Как хочешь. Я иду в воду.
Леська разбежался и кинулся в зыбь. Здесь он лег на правый бок и поплыл, зорко наблюдая за усатым дядей. Когда усач взошел по трапу на борт, Леська повернул к берегу. Он размеренно взмахивал рукой и, рассекая пену, шел как миноносец. Над ним кричали чайки, к нему прилипали медузы.
Гунда сидела на берегу и плакала.
— Что с тобой? Гунда?
— Я думала, что ты утонешь.
Неужели она действительно любит его? Леська лег рядом и стал думать о Гунде. Шутки шутками, а девчонка всерьез вбила себе в голову, что она его невеста. Ну да что об этом сейчас думать? Впереди по ее счету целых два года. А пока она очень ему пригодилась: среди бела дня увезла на баркасе товарища Сокола.
— Я привезла тебе мороженого. Пантюшка! Неси мороженого.
Пантюшка принес глиняный горшок со льдом и вынул оттуда большой музыкальный стакан, сквозь который видны были желтые, белые и розовые слои сладкого холода.
— Тут сливочное, лимонное и клубничное. Было еще шоколадное, но я шоколадного не люблю. А ложечка где? Пантюшка!
Пантюшка протянул костяную ложечку.
— Где ты взяла костяную?
— Купила у мороженщика. Из костяной вкуснее. Правда? Ты ешь все! Я уже ела.
— Но для меня этого много.
— Ничего.
— Давай так: одну ложку мне, одну тебе. Хочешь?
Гунде это понравилось. Леська проглатывал свою порцию, потом кормил из ложечки Гунду и опять проглатывал свою. Он глядел на девочку и думал, что сейчас она совершенно похожа на ребенка. Ах, вот что: вместо этрусского хвоста она теперь носила две косички.
— Ты переменила прическу?
— А ты заметил? — Гунда покраснела от удовольствия.— Классная дама запретила мне носить «пферде-шванц». Говорит, еще рано. Что она понимает в женщинах? «Рано»…
— Постой, постой. А почему за тобой в субботу присылают лошадей? Разве ты и летом живешь в Евпатории?
— Сейчас — да. У меня передержка по алгебре, а экзамен через месяц, вот я и должна хорошенько подзаняться с репетитором.
Поехали обратно. У ворот стояли Сизов и его жена. Сизов просто сгорал от любопытства.