За Смаилом вошла женщина, внесшая такую же дымящуюся фанеру для второго кружка.
— О! И Елисей к нам препожаловал,— сказала она певуче.
— Софья? Какими судьбами?
— А чем я тебя плоше?
— Вот уж, ей-богу, не ожидал… Кого, кого, а уж тебя…
— Нече баить. Садися, а не то… Я твоего шашлыка беречи не стану, а тут — вишь как: все съедят.
— Ну, ступай, Сошка, ступай,— проворчал Воронов.— Чего на студента уставилась?
— Да ить шабренок вроде.
Елисей с наслаждением слушал ее ярославский, не испорченный Крымом говорок. Она начинала фразу скороговоркой, а кончала затяжно и чуть-чуть вопросительно. Уходить Софья не хотела: крестом сложив руки, она глядела на Елисея синим своим сиянием.
— Ну, пошла, пошла! — мягко прикрикнул на нее Воронов, как на кошку.
Софью бросило в жар, и, укоризненно взглянув на Воронова, женщина вышла из сарая.
Воронов присел ко второй фанере и позвал Елисея.
— Ложка есть?
— Всегда со мной.
Партизаны рассмеялись.
— Неужели всегда?
— Даже во сне,— сказал Леська.— А вдруг каша приснится!
— Так чего ж ты не ешь?
— Не могу. Бродят по здешним местам два ручных оленя — личные мои знакомые, Стасик и Славик. Боюсь, что это один из них.
— А ты не бойся,— сказал парень в тельняшке, уписывая за обе щеки.— Бояться партизану не положено.
— Сошка! — позвал Воронов.
— Ну, я,— отозвалось из-за двери.
— Неси студенту чего-нибудь другого. Он у нас вроде Лев Толстой: мяса не ест.
— Друзей не ем,— поправил Елисей.
Софья прислала с татарином кусок слоистого сыра «качковал» и гроздь розоватого винограда.
Когда обе фанеры опустели, партизаны взялись за курево. Леська отвалился к наре и запел:
Ой, мороз, мороз,
Не морозь меня,
Не морозь меня,
Моего коня.
Гармонист Нечипоренко схватил баян и тут же включился в песню, хотя никогда ее не слышал:
Не морозь коня,
Белогривого…
И вдруг за дверью зазвучал сильный женский голос:
У меня жена,
Эх, ревнивая…
Дверь распахнулась, и в проеме показалась Софья. Платка на ней уже не было, а были две косы, уложенные венком.
У меня жена —
Раскрасавица,—
пел Елисей.
Ждет меня домой,
Разгорается,—
пела Софья.
Песня увлекла партизан. Они восхищенно глядели на эту пару.
— Браво!
— Бис!
— Повторить!
Нечипоренко тронул лады, и Елисей снова запел:
Но теперь уже подхватили все. Все, кроме Воронова. Он мучительно слушал песню и тут же вышел из сарая, как только она отзвенела. Леська пошел за ним.
— Вы что это, товарищ Воронов? Что с вами?
— Душно там.
— Разве? А по-моему, хорошо: пахнет сосной не хуже, чем здесь.
Воронов молча направился к пещере. Елисей за ним.
— Откуда Сошку знаешь?
— Работали вместе у немца Визау. А что?