– Я рад, что ты именно таким образом формируешь умы этих мальчиков, – искренне сказал Ловефелл.
– Должны же мы чем-то отличаться от проклятых папистов, – буркнул Куттель.
Инквизиториум теоретически был подчинён власти Ватикана, но на практике ватиканские священники, включая самого Святого Отца, обладали влиянием, мягко говоря, иллюзорным. Поэтому они пытались создать конкуренцию действиям инквизиторов и посылали в мир стада фанатичных монахов и священников, часто необразованных и продажных, а взамен всегда болезненно амбициозных и облечённых неясными полномочиями, которые затем становились предметом юридических споров, следствий и исследований, а также темой для писем, курсирующих между Столицей Иисусовой и Хез-Хезроном, являющимся штаб-квартирой Инквизиториума. Поэтому, крайне мягко говоря, инквизиторы не любили папских посланцев, в простых умах которых для каждого вопроса хорош был ответ: «Это происки дьявола».
– Я стараюсь, как могу, хотя мы оба знаем, что фальшивые деньги вытесняют настоящие.
– Не дай нам, Боже, жить в мире, которым будут править эти падальщики из Ватикана. – Ловефелл покачал головой.
Здесь, в Академии Инквизиториума, он мог себе позволить такие слова. Впрочем, мнение, которое он выразил, было настолько распространено среди инквизиторов, что подобные опасения уже никого не останавливали.
– Я так понимаю, Арнольд, что ты прибыл в Трир не только для того, чтобы посидеть со старым другом за бутылочкой вина. Так скажи, чем я могу тебе услужить?
– Ты читаешь мои мысли, Ульрих, ибо и в самом деле есть проблема, которую я могу решить только с твоей помощью.
– Ха, приятно слышать, что старый провинциал может на что-то пригодиться такому светскому человеку, как ты!
Куттель наполнил кубки. Ловефелл попробовал и причмокнул от удовольствия.
– Красная альгамбра. Моя любимая.
– Восьмидесятого года, Арнольд. Некоторые говорят, самый лучший год.
Некоторое время они сидели в молчании, наслаждаясь вкусом напитка.
– Вернёмся к твоей проблеме... – нарушил тишину Куттель.
– Не найдёшь ли ты в Академии места для парня, который приехал со мной? Ты мог бы оказать мне любезность и принять его на пробу, пока сам не убедишься, что он соответствует требованиям столь славного учебного заведения?
– И столь прекрасно управляемого замечательными преподавателями, – закончил за него Куттель, усмехаясь себе под нос.
– Прямо с языка снял!
– Каждый год в течение недели мы открываем набор в Академию. Ты не представляешь, Арнольд, какие толпы ждут у ворот. Но всё это в подавляющем большинстве мусор. – Он махнул рукой. – А нам нужны мальчики с горячими сердцами и холодными умами. А твой именно таков?