Как только солнце поднялось, Сиртама затоптал костер. Йорвин собрался проверить вещи, но обнаружил, что собирать нечего, и вновь горько покачал головой. В желудке было пусто как в голове у портового рабочего, но есть было нечего. Сиртама выполнял в качестве зарядки отжимания на руках, смотря ногами вверх, в то время, как Йорвин оттачивал свой кинжал в перерывах между убийством невидимых врагов. Когда зарядка закончилась, Йорвин и Сиртама облачились в высохшие одежды. Йорвин умело высушил их, ничего не пропалив, только разве что одежды пропахли дымом. Не самый лучший расклад, если идешь в лес, где живут тысячи существ, готовых разорвать тебя и сожрать твои потроха.
Итак, путники вошли в Оторофельд. Их глаза не сразу привыкли к сумраку леса. Лес был действительно сумрачным. Недаром некоторые его так называют. Лес был преимущественно сосновым, но встречались и березы, и вязы, и ели. Хвоя местных сосен была настолько густой и обширной, что практически полностью перекрывала солнечный свет, погружая все, что находится под ней в густой полумрак. Все в этом полумраке казалось иссиня - черным, мрачным, одноцветным. Люди, отягощенные знаниями, особенно в среде чародеев и волшебников, распространяли мнение, будто на Оторофельде лежит тяжкое проклятье. Однако достоверных источников касательно этого вопроса не осталось, так как произошло это, по видимому, в настолько незапамятные времена, что и местные обитатели не скажут, когда именно.
Чем глубже путники углублялись в лес, тем душнее становилось. Воздух в лесу застыл, загустел и отяжелел. Йорвину это как-то не особо мешало, но вот Сиртаме, как ни странно, пришлось тяжелее. Он стал часто вздыхать, на лбу заблестели капли пота. Он даже cомкнул свой тойшен, и опирался на него как на трость. Казалось годы, от которых он убегал всю жизнь, в конце концов нагнали его, бросились ему на шею и придавили своим весом. Лес был нем. Или только прикидывался немым, глуша свои, и усиливая звуки, издаваемые незваными гостями. Каждый шорох и каждый вздох казались оглушительными. Мнилось, будто лес пристально наблюдает на ними, приглядывается и прислушивается. Все вокруг было вроде бы узнаваемым; деревья, растения, насекомые, но каким-то другим. Темнее, злее, более гнетущим, более отталкивающим. Лес был однообразен и темен, темен и однообразен. Тропа, ведущая через лес, вилась и вилась нескончаемо. Йорвин потерял счет времени. По его разумению они шли уже целый день, и ждал сгущения сумерек. Но на самом деле едва перевалило за полдень. Желудок Йорвина вновь затребовал насыщения, и Йорвин обратился к монаху;