***
В дальнейшем дети острее почувствовали пренебрежительность новенького сотрудника, что сделало его изгоем. И пусть дети быстро забывают обиды – не хранят их в сердечках, выметают оттуда, освобождая место новым впечатлениям, робким росткам влюбленности и вообще всему новому, есть вещи, которые забыть тяжело, как не старайся. Были те, кто не простил директорскому отпрыску гордости и брезгливости. Поэтому ни о каких дружеских или даже теплых взаимоотношениях с коллективом и подопечными, не шло и речи.
Александр Сергеевич не садился за общий стол, если там ели дети, он не подавал руки старшим ребятам и всячески ограждал себя от общения с воспитанниками. В скором времени это стало явным. Настолько очевидным, что отец пригласил его к себе в кабинет.
- В чем дело? - без предисловий спросил он.
- Что ты имеешь в виду? – не поведя и бровью, ответил сын, хоть и догадывался о чем пойдет разговор.
- Саша, ты ведешь себя не просто некрасиво, а недостойно. Откуда в тебе столько брезгливости к этим детям? – Сергей Иванович поднялся из-за стола и пересел на диван к сыну.
- По-твоему, я должен якшаться с ними? Совершать набеги на соседскую черешню или тайком выносить пирожки из столовой? Папа, это дети. Пусть не все, но в большинстве – это бестолковые еще существа, с которыми не о чем поговорить. Как я должен вести себя, по-твоему?
- Будь проще, - прямо сказал в ответ отец, - гордость – первый грех. Не будь заносчивым, а вспомни, почему ты находишься здесь прямо сейчас, хотя мог бы получить практику в Праге. Ты останешься тут, сын, доколе я не увижу должных плодов. Ты слишком резок и надменен, чтобы делать карьеру. Я воспитывал тебя излишне мягко, и по-видимому, это придется исправлять сейчас – в таком позднем возрасте.
- Прекрати, - поморщился Александр. – Оставь эту ерунду, которой тебя потчует пастор. Я достаточно самостоятелен, чтобы послать твое воспитание к чертям и открыть свое дело.
Сергей Иванович усмехнулся, но на дне серых глаз залегла грусть.
- Я не дам тебе стартового капитала. В зародыше подавлю попытки добыть деньги в кредит или с рук на руки. Тебе двадцать три, Саша, ты уже не ребенок. Подумай о матери. Ей тяжело видеть, как ты идешь в никуда, гордо задрав нос. Поработаешь в центре – поживешь на зарплату. Я попросил подготовить для тебя комнату в гостевом блоке. Подумай о том, что твое поведение недостойно звания миссионера. И перестань вести себя с сиротами как с прокаженными. Эти дети совершенно здоровы и вменяемы. Не нужно от них шарахаться.
Александр посмотрел на отца со злостью, но не сказал ни слова – видел упрямую складку на лбу, которая появлялась у родителя в моменты ослиной упрямости. Если уж что решил – хоть кол теши.