— Давно в Коллегии?
— Четыре года.
Юшневский покачал головой:
— По крайней мере, это объясняет, почему мы встречались только однажды. Четыре года тому я уже был здесь. Ваши бумаги.
— Что?
— Бумаги, подтверждающее ваше задание и ваши полномочия, предъявите.
— С собой у меня только пашпорт.
Юшневский пристально рассмотрел предложенный документ.
— Дурная история, — сказал он, складывая пашпорт и возвращая Французу. — Тайный агент Коллегии… Говорите, в прошлом году отправлены? А раньше бывали на юге?
— Нет.
— Вот это и удивительно, господин Француз. Каподистрии, допустим, может прийти в голову отправить неподготовленного и не знающего местности сотрудника… Но Нессельроде бы этого не допустил, а турецкая разведка подчиняется всё-таки Нессельроде, а не Каподистрии. А выслеживать османского шпиона поручили бы мне или, может, Липранди, но уж точно не вам, никогда тут прежде не бывавшему. Другое дело заслать агента в Этерию.
— Но я отправлен сюда именно за турком.
— …А если, — Юшневский не слушал Александра, — Нессельроде хочет покончить с Этерией, то он как раз пошлёт человека, незнакомого никому на юге. Занимаясь Этерией, вы нашли «Союз благоденствия» и меня. Не сердитесь, Француз, но если моя версия найдёт подтверждение, вы… — Юшневский печально поднял брови. — Понимаете.
Пушкин сглотнул.
— Думаете, так легко будет скрыть убийство?
— Легче, чем оставить на земле свидетеля. Вы понимаете, что вам грозит?
Александр почесал курчавую голову, отблескивающую в свете лампадки медью.
— Наверно, — сказал он, неслышно добавив «… твою Коллегию и мать твою, и душу твою, и…ую твою память, сука!» — Но как вы собрались доказывать своё мнение?
— Осмотрев ваши вещи и найдя соответствующие документы.
— Вы найдёте только приказ министра об оказании мне содействия. Всё прочее я уничтожил.
— Уничтожили?!
— Exactement. Сжёг, когда понял, что моё служебное положение может навлечь опасность на моих друзей.
— А шпион?
— Я не вправе это говорить, но он, вернее, она — погибла в Каменке. При взрыве. Это могут подтвердить Якушкин, Орлов, Охотников, Василий Львович и…
— Довольно, — Юшневский встал и принялся чиркать огнивом, пытаясь зажечь погасшую лампадку. Муська заворожено глядела на него стеклянными глазами. — О каменском эпизоде я наслышан, но как быть с вами…
— А себя вы не подозреваете? — разозлился Француз. — Сотрудник Коллегии в генеральском чине — и в тайном обществе? Почему вы не думаете, что я могу быть также искренне увлечён революцией?
Юшневский помолчал и ответил:
— Это возможно. Но рисковать мы не будем, — и крикнул в приоткрытую дверь. — Басаргин!..