– Сын, возьми – ка с меня эту псину! – глухо проговорил папа. – Как она меня напугала, думал, что удар хватит!
Я стащил пса с груди папы. Дымок не сопротивлялся, он уже не дрожал и не всхлипывал, а лишь понуро побрел к себе на коврик.
Папа поднялся с пола, потер виски, сел на стул.
– Я знаю, сынок, что произошло. Собаку охватил патологический, болезненный страх. Это когда выносит мозг, и никакие уговоры тут не помогут. Но, слава богу, кажется опасность миновала.
Вот и еще подтверждение, что человек полагает, а бог располагает… В этот момент снова ударил гром. Дымок взвился под потолок, словно его пронзили огненной железякой, а затем с высоты потолка так грохнулся на пол, что у меня ойкнуло сердце, а папа сорвался со стула.
Шмякнувшись об пол, Дымок крутнулся на месте, заметался из стороны в сторону, а потом рванул в мою комнату. Я вовремя посторонился, пропуская ошалевшую собаку, иначе она бы снесла меня, как папу.
Папа после падения со стула сел на пол, потер задумчиво лоб и сказал:
– Сынок, я понял, в чем здесь дело. Дымка как раз и охватил тот самый невротический страх. Он перепугался грома и грозы.
Только папа вынес свое умозаключение, как показался Дымок. Он летел, как птица сокол, с невероятной скоростью, настигая добычу. Или как будто за ним по пятам гналась сама смерть с косой в руках. Папа успел отодвинуться в сторону, это его спасло – Дымок мчался не разбирая дороги, никого не видя и не слыша.
Я и папа перебрались ко мне в постель. Мы понимали, что ни помочь, ни уговорить пса не удастся. А потому тих сидели и наблюдали, как он мечется по дому, тяжело дыша и разбрызгивая слюни. С каждым ударом грома пес приходил просто в неистовство, взвизгивал и еще пуще начинал крутиться, метаться. Ужас читался на морде Дымка, словно пришел конец света.
– Как только перестанет громыхать гром, – сказал папа, – Дымок придет в себя и станет таким же веселым, каким был до грозы.
Вскоре гроза стихла, перестал стучать по крыше дождь. Не сверкала больше молния. Выглянули на небе звезды, и Дымок затих. Задремал на своем коврике, потихоньку еще продолжая всхлипывать, как младенец.
Мы с папой, также успокоившись, уже собрались лечь спать, папа поднялся, чтобы пройти в свою комнату. Но в этот момент, услышав шорохи, Дымок поднялся со своего места и, как ни в чем не бывало, подбежал к моей кровати, остановился, недоумевая. Положил голову этак лукаво на плечо, а в глазах притаился озорной вопрос: « А что – то вы тут делаете среди ночи? У вас, что, у людей, бессонница?»
А потом без спроса, вот так нахально, забрался на постель. Причем, сделал он это смешно: и вроде не хочет лезть, так, карабкается слегка, чуть – чуть, и вроде бы нечаянно, случайно. Даже морду в другую сторону отвернул, не смотрит на нас. Как бы говорит нам с папой:» Вот видите, уважаемые, я никакого отношения к собственному телу не имею, оно само по себе двигается. Я не собирался к вам, ну прямо совсем не собирался, и как это оказался на постели? Непостижимо для меня!»