Фотографий и видеоклипов. Миллион миллиардов. Смотри – не хочу.
– Чувак, – говорю я ему, – узаконенный стандарт – «секс во всех проявлениях».
Я говорю, что он может сказать ей что-нибудь возвышенное и прочувствованное. Например, «Спасибо, мама». Может сказать ей, что он ее любит. Но ведь вполне может так получиться, что он случайно засунет в нее хотя бы один палец. Скажем, потянется, чтобы обнять ее, а мизинец соскользнет и воткнется ей в задницу. Я говорю:
– И тогда все получится в лучшем виде. Беспроигрышный вариант.
Но малыш качает головой и говорит, что он рос на ее фотографиях. Охотился за ее фильмами. Старался узнать о ней как можно больше. А когда у него заволосились яйца, его одержимость стала еще сильнее.
– Малыш, – говорю я ему. – Нельзя быть таким эгоистом. Сегодня все-таки ее день.
Он рассказывает о том, как однажды дрочил и забыл запереть дверь в свою комнату. Его приемная мама вернулась с работы пораньше, вошла к нему и разоралась. Она потому что его застукала.
Я говорю:
– In flagrante[4]?
Малыш, номер 72, говорит:
– Нет, за мастурбацией.
Его приемная мама орет и спрашивает, знает ли он, кто эта женщина. Ну, на которую он дрочил. Знает ли он, на кого возбуждается? Ему известно, кто эта шлюха?! Малыш сидит перед компом, держась рукой за свое хозяйство, вываленное из штанов. На мониторе – изображение Касси Райт с широко расставленными ногами и всеми женскими прелестями, выставленными напоказ. А приемная мама орет благим матом.
Я говорю:
– Слушай, друг…
– Она орет, – продолжает малыш. – Она кричит: «Это твоя настоящая мать».
Его приемная мама кричит, что он дрочит на фотографии женщины, которая, вполне вероятно, была его настоящей матерью.
Я говорю:
– Слушай, друг, Касси сегодня должны поиметь все шестьсот чуваков, а иначе получится, что ее попросту поимели. Прошу прощения за каламбур.
И малыш, номер 72, говорит:
– Я не могу.
Он вертит в руке свой серебряный крестик и говорит:
– Может быть, если мы с ней сначала поговорим… тогда, может быть, я смогу.
Он говорит:
– Но с тех пор, как приемная мама сказала, ну, то, что сказала… с тех пор, как я узнал правду, я больше ни разу не смог…
Малыш смотрит на свои поникшие, увядшие розы.
Я щелкаю пальцами, вытянув руку над головой – щелкаю пальцами и обращаюсь к тому чуваку с телевидения. Кричу ему:
– Эй, чувак. Ты, который с тряпичным зверем. У нас тут ЧП. Надо срочно спасать положение.
Я говорю ему:
– Мальчику необходима пилюлька, иначе сегодня мы все обломаемся, и не видать нам почета и славы.
Вспышка яркого света – наверху и чуть сбоку. Дверь наверху открывается, и в сияющем белом проеме встает темный расплывчатый силуэт.