Будем надеяться – глядя на некоторых из шести сотен парней, собравшихся здесь сегодня, – будем надеяться, что оригинал все-таки крепче латексной копии. Когда влагалище начало распадаться на части, я стал копить деньги, которые зарабатывал сам – на доставке газет, – а когда набралась нужная сумма, заказал подержанную латексную грудь. Точную копию груди Касси Райт. Причем денег хватило только на одну грудь, на левую. Но каждый вам скажет, что левая – лучше. Разумеется, она не помещалась в кармане. И под подушкой – тоже. Она была слишком большая и годилась только на то, чтобы собирать пыль под кроватью.
Так что я стриг газоны. Собирал и сдавал пустые бутылки. Выгуливал чужих собак. Мыл машины. Сгребал листья в парке.
Но мистеру Бакарди я этого не рассказал. О таком не рассказывают, никому.
Зимой я расчищал дорожки от снега. Выгребал черную вонючую грязь из водосточных желобов на крышах – голыми руками. Купал сенбернаров. Развешивал рождественские гирлянды и постригал изгороди.
А по ночам тискал копию груди Касси Райт. Терся губами о пыльный сосок. Лизал его и крутил двумя пальцами, пока не засыпал.
Я менял масло в огромных четырехдверных машинах, принадлежавших бодрым старушкам. Копил деньги, чтобы купить точную копию Касси Райт – в полный рост, все, как в жизни. Абсолютно реалистичная кукла для суррогатного секса, которая превращает тебя в раба всех старых грымз города. Не знаю.
Я ходил по домам и собирал пожертвования для ЮНИСЕФ, но эти несчастные голодные дети из Бангладеш, которые кушают червяков, не увидели ни цента из тех тридцати баксов, которые мне удалось набрать.
В тот день, когда почтальон принес бандероль, моя приемная мама позвонила мне в школу и спросила, надо ли ее открывать.
Скажем просто: я страшно перепугался. И сказал самую гадкую ложь, которую только способен придумать ребенок. Я сказал ей: «Не надо ее открывать». Я сказал ей, что это подарок – подарок, который я собираюсь сделать ей на Рождество. И пусть это будет сюрпризом.
По телефону мне было слышно, как моя приемная мама встряхнула коробку.
Она сказала:
– Тяжелая.
Она сказала:
– Надеюсь, ты не потратил на этот подарок все свои сбережения.
Мне было стыдно. Ужасно стыдно.
Эти газоны, которые я стриг, эти собаки, которых выгуливал, машины, которые мыл, – я сказал своей приемной маме, что я хотел заработать побольше денег, чтобы купить ей самый лучший подарок. Лучший подарок для лучшей на свете мамы.
И ее голос – там, в телефоне, – он буквально растаял.
Она сказала:
– Ты мой хороший. Не стоило так беспокоиться…