Какой-то парень поднес стакан с апельсиновым соком поближе к Касси, чтобы она смогла взять губами соломинку, не приподнимаясь с постели. Она отпила сока, а парень взглянул на меня и сказал:
– Давай, малыш. Взгромождайся.
Он сказал:
– Хочется все-таки добраться до дома еще сегодня.
Касси Райт оттолкнула его и махнула мне, чтобы я подошел ближе.
Потом приподняла рукой одну грудь, нацелив сосок на меня, и сказала:
– Не слушай его. Это наш режиссер. – Касси приподняла рукой грудь и сказала: – Иди сюда, иди к мамочке…
Свою левую грудь, ту, которая лучше. Точно такую же, как была у меня дома. В доме, в котором я жил, пока приемные родители не сменили замки.
Мистер Бакарди говорит в телефон:
– Двадцать баксов? За то, чтобы я только приехал и засунул в кого-то член ровно на тридцать секунд? – Он смотрит на Дэна Баньяна и говорит: – Ты, наверное, хотел сказать, пятьдесят баксов?
По-прежнему щурясь на мониторы, Дэн Баньян говорит:
– Королева порно и король телеэкранов сыграют свадьбу.
Он говорит:
– Мы могли бы устроить свое собственное реалити-шоу.
На экране, куда он смотрит, там даже нет Касси Райт. Там идет промежуточная заставка между двумя эпизодами. Экскаватор ссыпает комья земли в самосвал.
Там, на съемочной площадке, я шагнул вперед – лепестки роз прилипли к моим босым ногам – и встал на колени перед ее огромной, ослепительно-яркой кроватью.
Все, кто был в этой комнате, наблюдали за нами сквозь объективы кинокамер или по видеомониторам. Они слышали наш разговор через наушники.
Я встал на колени перед кроватью, и когда Касси Райт сунула мне в лицо свою грудь, я спросил, узнает ли она меня?
– Соси, – сказала она и потерлась соском о мои губы.
Я спросил, знает ли она, кто я?
И Касси Райт улыбнулась:
– Ты, наверное, тот мальчик из супермаркета, который носит мои пакеты?
Моргая и щурясь на телеэкраны, Дэн Баньян говорит:
– Мы поженимся в Лас-Вегасе. Это будет самым громким событием десятилетия.
Мистер Бакарди кричит в телефон:
– Моим поклонницам не нужны новые лица! Им нужен я!
Я ее сын, сказал я Касси Райт. Тот самый ребенок, которого она отдала на усыновление.
– А я что говорил, – сказал парень, который держал стакан с соком.
Я пришел сюда сегодня, потому что она не отвечала на мои письма.
– Еще один… сколько можно… – пробормотал оператор. Его голос, идущий с той стороны камеры, был приглушен металлом и пластиком. Объектив камеры смотрел мне прямо в лицо. Он был так близко, что я видел свое отражение в изогнутом стекле.
Снято. Записано. Просмотрено. Навсегда.
Когда я открыл рот, чтобы заговорить, Касси сунула мне в рот свой сосок. Мне пришлось отвернуться, чтобы все-таки сказать: