Девочке нужно было собираться на работу, и странно было оставлять в доме чужого человека. Она хотела подпереть чем-нибудь тяжелым дверь комнаты, но после подумала: зачем? Ну встанет, если встанет. Красть у них, кроме еды, нечего, да и той немного. Тайник с деньгами он вряд ли найдет. Разве что старые отцовские вещи в чулане отыщет, а в прихожей – потрепанный ватник и валенки, оденется и уйдет себе – так это, наверное, и к лучшему.
Путь до лавки сегодня показался необычайно долгим, а салазки с заспанным малышом раза в два тяжелей, чем вчера. Софи запыхалась, а боль в груди по-прежнему не давала нормально отдышаться. Уже войдя в лавку и раздевшись, девочка попыталась набрать полные легкие воздуха, и тут же зашлась сухим лающим кашлем.
- Заболела? – спросил хозяин участливо.
- Нет, господин Гийом. Поперхнулась.
На ладошке, которой она, кашляя, прикрывала рот, остались капельки крови, и Софи незаметно, чтобы лавочник не увидел, отерла руку о передник.
Но дальше стало еще хуже: перед глазами все плыло и кружилось, в ушах гудело. Пробовала влезть на стремянку, чтобы достать с верхней полки бутыль уксуса, - едва не упала.
- Иди-ка ты домой, милая, - порешил через час хозяин. – А то ведь на тебе лица нет, и ноги, гляжу, не держат.
- Но я…
- Иди-иди, - мужчина чуть ли силком ее не вытолкал. – Отлежись денек-другой, полегчает - тогда придешь. И не бойся, не возьму никого на твое место, сам как-нибудь продержусь, хоть и целую неделю.
Целая неделя без платы. Долго. Софи действительно очень плохо себя чувствовала, но надеялась, что уже за день, в крайнем случае - за два, придет в себя.
А если нет, и болезнь продлится дольше, можно будет продать портсигар с розой, а тому парню сказать после, что ничего такого при нем не было. Пусть радуется, что самого на морозе не бросила!
Глупость и слабость – вот то, чего Валет не терпел в людях.
Глупость и слабость. Вчера он преуспел и в том, и в другом. Сначала дал маху с шулером и его девкой, потом – побитой шавкой скулил у ног прохожих… Прохожего? Прохожей?
Вор помнил, как на исходе сил выбрался из реки, вскарабкался на обледенелые сходни и полз по узкому вонючему ходу, как услышал чьи-то шаги и вцепился в одежду вывернувшего из-за угла человека, умоляя о помощи. Помнил, как его отшвырнули в сторону, и просвистели мимо лица саночки с сидящим в них улыбчивым мальчуганом. А дальше – ничего до того момента, как он очнулся укутанный одеялами в незнакомой комнате, на полу рядом с камином, в которым тлели красные угольки. Из одежды только исподнее, еще немного влажное. Рана перетянута бинтами и - что странно – почти не болит.