- Любовь. Что вам о ней ведомо,
юнцам, едва начавшим жить?
Вам это чувство не знакомо!
Ужель вы думали, любить
так просто? Маяться ночами?
Стишки бездарные кропать,
чтоб после их прекрасной даме
в письме сердечном написать?
Голос у него был шикарный. Глубокий, красивый. Если бы не чрезмерный пафос, одним своим голосом Виллер мог бы превратить посредственный стишок в жемчужину поэзии. Но "мэтр" фонтанировал неуместными страстями.
- Любовь - нелегкая наука...
Из всего зала по непонятной причине выбрав Тьена, Александр Виллер обращался теперь непосредственно к нему. Приблизился, тяжело ступая и навис над вором. Громкий голос, исполненный чувства собственного превосходства и уверенности в своем праве поучать всех и вся, зазвучал над головой:
- Любовь есть непосильный труд!
- Покуда не отсохнет уд.
Тьен попал в рифму, да и по смыслу совпало, но то, что он произнес это вслух, юноша понял, лишь увидев перекошенное лицо стихоплета. Кто-то несмело хихикнул, подавая пример, и через секунду зал уже сотрясался от хохота.
- Щенок! - возопил поэт. - Как ты посмел испохабить мои стихи?!
- Да там и портить нечего было, вы сами неплохо справились, - отказался от незаслуженной похвалы вор, плеснув маслица в костер всеобщего веселья. Виллера тут мало кто любил.
Поняв, что истерикой ставит себя в еще более неловкое положение, мэтр глубоко вдохнул, приосанился и заявил во всеуслышание, демонстративно отвернувшись от их столика:
- Каждая бездарь, неспособная связать и двух слов, рада охаять творение мастера.
- Не нужно быть виноделом, чтобы отличить дешевую сивуху от выдержанного бренди, - спокойно возразил вор.
- Нет, каков! - взвился Виллер. - Кто ты вообще такой? Что ты тут делаешь?
- Я? Скромный поклонник поэтического таланта... которого у вас, любезнейший, увы, нет. Зазывала на ярмарке на ходу слагает куплеты, и это у него выходит лучше вашего.
- Зазывала? - мэтр побагровел. - Зазывала может лучше?
- Любой может, - хмыкнул Тьен.
Он не любил ввязываться в споры, но если уж случалось, шел до конца.
- Любой, значит? - сощурился поэт. - Давай, докажи! Раз любой, то и ты сможешь. Удиви меня, сопляк. Хоть строфу. Хоть две строчки.
Сам напросился. Но идти на попятную вор не собирался.
- В сердце любовь расцветает как роза.
Но у розы - шипы.
- Что это? - сдвинул брови Виллер.
- Две строчки.
- Но это не стих!
- Стих, - заявил уверенно Тьен.
- Знаете, Александр, а в этом что-то есть, - заметила дама в меховом манто, меланхолично растягивая папироску. - Образно, емко.
- Мне тоже нравится, - сказала тихо Софи.
С дамой Виллер связываться не захотел, а вот на мелкую накинулся.