Соответственно, завершается противостояние западников и почвенников вследствие потери актуальности и постепенной ликвидации тех и других.
Западники и почвенники оформились в середине XIX столетия, когда стала очевидной потеря актуальности для русских Российской империи, одновременно с объективным непониманием того, чем её можно заменить. Начались поиски замены всевластия «правительственного начала». Одни находили альтернативу в западной демократии или революционной диктатуре, другие — в русских традициях народоправства и самоуправления, русских традициях самоорганизации или же в сохранении чёткой монархической вертикали власти.
Сила «правительственного начала» слабела. У русских появилась возможность основывать новые квазисубэтносы в дополнение к старым социальным группам. Новые квазисубэтносы основывались на идеологической основе и включали в себя представителей новой социальной группы — интеллигенции.
Они могли вести бурную деятельность, но не могли чем-то реально управлять и не были где-либо укоренены, кроме самих себя.
Либеральный квазисубэтнос возник как протест против государственной системы и обывательщины. А почвенники появились как протест против установления либеральной диктатуры в интеллектуальной сфере.
Западники и почвенники рассуждали о судьбах всей России, строили планы её преобразования, которые к реальной жизни никак не относились, потому что и те и другие не имели никакого отношения к основной массе великороссов — пёстрому конгломерату социальных и региональных сообществ, имеющих очень небольшое отношение и к западникам, и почвенникам, и друг к другу и в период Российской империи объединённых преимущественно фигурой монарха и православной верой. Западники и почвенники были одними из представителей таких групп-идентичностей.
Подобная ситуация существует и сейчас. Представители либеральной или националистической субкультур жалуются, что «простой народ» их не слушает. Это неудивительно, если учесть, что они представители идеологических квазисубэтносов, очень от этого народа отличных. Это всё равно что пытаться управлять неким другим народом, живущим в другом государстве, в отношении которого нет реальных рычагов влияния.
«Правительственное начало» тоже изначально чуждо народу, но оно как раз обладает рычагами воздействия.
Оно могло быть формально монархическим, коммунистическим, постсоветским, но оно не могло быть по-настоящему западническим или почвенническим. Власть в России была и остаётся совершенно отдельной партией — партией власти, представляющей исключительно свои интересы и независимой ото всех других. Монархический, республиканский и прочий антураж ничего не меняет.