Нильс ушел с пляжа Плайа Бонита под Лимоном только к концу пира, когда все вино было выпито. За вечер он опустошил две бутылки чилийского красного вина, но при мысли о том, что ему предстоит, чувствовал себя недостаточно пьяным.
На Плайа Бонита сегодня мало народу, а к вечеру пляж совсем опустел.
Остались только двое. Сидят на песке у маленького костерка, две тени. Что-то напевают, смеются пьяным смехом, обнимают друг друга за плечи. Одна из этих теней – человек, которого Нильс знает под именем Фритьоф Андерссон. А другая тень – их жертва. Нильс мысленно называет его смоландцем, но чаще попросту Borrachon – Алкаш.
Коста-Рика нравится Алкашу куда больше, чем Панама… почему я не приехал сюда раньше, удивляется он. А Лимон – вообще замечательный город. Собственно говоря, домой его не так уж тянет.
– Можешь оставаться столько, сколько захочешь, – успокоил его Нильс.
Не кто иной, как Нильс помог Алкашу приехать в Коста-Рику. Он вырвал его из алкогольного тумана, помог получить в шведском консульстве в Панаме временный паспорт, довез на поезде до Сан-Хосе, поселил в дешевой гостинице и дал денег на вино и еду. После этого осталось только дождаться Фритьофа Андерссона.
Алкаш утомил его своей благодарностью. Наконец-то, повторял он непрерывно, наконец-то я нашел друга, настоящего друга, о котором мечтал всю жизнь, друга, за которого готов в огонь и в воду.
Нильс кивал и улыбался. Когда же приедет Фритьоф… Нильс вовсе не хочет дружить с этим спившимся, пропащим человеком, чья судьба так напоминает его собственную, за исключением одного – Алкаш вовсе не хочет возвращаться домой.
Фритьоф обещал это устроить, но только если…
Напрасно страдаешь,
Едва пожелаешь,
Поедем домой, на юг…
…только если Нильс отдаст ему припрятанные камушки.
Вслух он, правда, этого не говорит. Но зачем тогда Фритьоф несколько раз заводил про них разговор? Он прекрасно знает, что произошло в альваре сразу после войны.
– А они не сказали, откуда они, эти немцы? А правда, что у них были с собой богатые трофеи? И куда они девались? Что ты с ними сделал, Нильс?
Вопрос за вопросом, но Нильс подозревает, что ответы на эти вопросы человеку, называющему себя Фритьофом Андерссоном, давно известны.
Нильс отвечает – не хочет ставить под удар все предприятие. Но о том, где именно спрятаны камушки, – ни слова. Эти камни его. Они принадлежат ему, и будут принадлежать. Он столько лет бедствовал в этих поганых тропиках, что заслужил эти деньги.
Алкаш никак не мог усидеть в их маленьком номере в Сан-Хосе, а Нильсу во что бы то ни стало надо было удержать его до приезда Фритьофа. Через три дня все темы для разговоров были исчерпаны, оставалось только пить. Они молча сидели в крошечной комнатке, уставленной пустыми бутылками, а за окном во всю мочь палило солнце.