- Почему я не упомянут в книге? - нарушил молчание Легкие Ноги.
- Возможно, твое присутствие здесь не имеет исторического значения, - предположил маг.
- Не имеет значения для имени Рогдевера, - закончил его мысль Граниш.
- Без меня вы и книгу не открыли бы!
- Но какое значение наше присутствие здесь может иметь для истории Рогдевера и событий, минувших две тысячи лет назад? - спросила Миридис.
Никто не успел ответить. Граниш закрыл книгу, и мир вдруг начал рушиться. Раскололся и посыпался потолок, поднялся ветер и взметнул тысячи страниц. Имя Рогдевера исчезло, расплылись на полу очертания Яргулварда. Возникла призрачная дверь в форме книги. Путники поспешили к ней. Но только четверо, Легкие Ноги продолжал стоять на месте.
- Идем же! - крикнула Миридис сквозь нарастающие ветер и грохот.
- Не могу! - Легкие Ноги посмотрел на Аштагор. - Я не могу выпустить меча!
Белый Охотник стал пробиваться ему на помощь. Он уже схватил его за плечо, когда глаза молодого воина вдруг округлились, рот раскрылся. Не выпуская меча, Легкие Ноги стал заваливаться на бок. Его тело лишилось плотности, и усилившийся ветер развеял борута словно туман. Аштагор, выпав из его рук, исчез.
Дъёрхтард мысленно обругал себя. Он уберег Легкие Ноги от прикосновения к лезвию меча. Но ведь тело борута пребывало в дремоте, когда клинок в руку взяла душа. У души нет руки, это лишь разум пытается охарактеризовать и увидеть все в привычном свете. Лезвию Аштагора не нужно было касаться плоти Легких Ног, чтобы убить его. Борут принял его в свою душу, и едва сделав это, он принял смерть.
Четверо вернулись в Яраил.
Над ними стремительно проносились разорванные ветром обрывки курчавых облаков, перед ними неподвижно раскинулись облака земные - льдины, торчащие остриями из холодного моря.
Карх сидел на берегу, опустив ноги в море. Мерзлые воды его не тревожили, ибо хримтурс вышел изо льда и холода не ведал. Его взгляд уходил далеко за горизонт. Неподвижный и задумчивый гигант вызывал обманчивое впечатление умиротворенности и спокойствия. В любое мгновение он мог подняться и кровавым маршем пронестись по миру, но до тех пор являл собой живое воплощение сопричастности с природой. Быть может, он скорбел об Аеси, чья смерть дала начало этому морю? Или смиренно ждал часа, когда весь мир, а с ним и он сам, покинет свадьбу след за белою невестой? Вот что говорит Синяя книга о тех событиях:
«Дочь Анадис и дитя Аларьят
Невиданной красоты,
Деву засватать на сыне хотят
Ахабо и Авачим.
В платьице белом, с вуалью до пят
Дева спешит под венец.