— Ну вот, опять камушек пригодился, — сказала я, оборачиваясь в ту сторону, с которой прилетел мой камушек-помощник, — ты чего в детстве метанием дисков занималась? — Устало спросила я Машу, стоящую как суслик на пригорке, трясущуюся от страха, со сложенными на груди руками, — точно суслик! Вторую вещь мне разгрохала, — сказала я, садясь на стул спиной к потерпевшему и лицом к Маше.
— Нн-е-е-т! — я пролепетала она, трясущимися губами и такой же трясущейся рукой показала в сторону появившемуся шороху за моей спиной. Я повернулась и увидела нагнувшуюся фигуру с растопыренными руками-граблями, которая медленно шла в наступление головой вперёд, словно прося меня добавить ему ещё пару ударов.
— Ну что же тебе не лежится, охламон! — я встала, оглядываясь, чем бы ещё его приложить. Но видя, что времени на размышления у меня уже нет, и что сейчас погибну под обломками дебиловатого мужичка, я с невероятной болью в сердце, но с силой в руках, долбанула его моей любимой статуэткой. Если быть точнее, фарфоровой композицией, занимавшей некоторую часть стола. Внушительных размеров чудная фарфоровая открытая беседка со сценкой чаепития под сенью розовых кустов, раскололась на несколько частей на голове неудачливого охранника.
— Маргарита Сергеевна… — только и смогла произнести Маша, видно уже поняв, чего для меня стоил этот шаг.
— Жизнь, дороже увлечения, — устало успокоила её я, приземлившись без сознания рядом с нападавшим на нас охранником.
Очнувшись, я обнаружила себя лежащей на кушетке. Перед моим лицом завис мужчина, это был врач скорой помощи.
— Вот и прекрасно, очнулись? — спросил он меня. Рядом стояли всё ещё перепуганная Маша и откуда-то взявшийся улыбающийся Вадим Петрович.
— Генерал, а вы что здесь делаете? — растерянно спросила я его, пытаясь привстать с мягкого ложа.
— Как что? Позвонили, сообщили, что убийство, я услышал ваш адрес и вот примчался с опергруппой.
— Убийство? Это не она! — показала я рукой на Машу, пытаясь доказать её непричастность, — это я его композицией «За чаем»!
— Чем, чем? — ошеломлённо, переспросил полковник.
— Фарфоровой композицией… — я не успела объяснить, какой композицией, как услышала чей-то приглушённый бас:
— Ага, сначала булыжником приласкали! Ничего себе композиция!
Мне стало понятно, что это ожил недобитый нами Артём. От обиды за зря разбитый фарфор я соскочила с кушетки.
— Ах ты, паразит чёртов, ты ещё живой?! Ну, урод, ты мне за вазу ответишь! — я подскочила к сидевшему в наручниках с перебинтованной головой Артёму и стала лупить его по широченным плечам.