Если бы у Аманды хоть раз сложилась столь сильная страсть с другим мужчиной, она бы согласилась. Воздух начинал искриться, когда они с Джеком находились рядом. Но сейчас разговор зашел не о романтике и определенно не о сексе. Ей нужно убедить безжалостного богатого человека не добавлять «Ласситер медиа» к списку своих побед. Аманда хотела достучаться до его человечной стороны. Помочь принять, что истинная гордость идет рука об руку со спокойствием и состраданием, а не удушающим богатством и безразличием.
Джек должен найти себя, и Аманда собиралась вывести его к свету. Она начала с того, что посадила его в актовом зале обыкновенной средней школы, а этим утром ознакомит с другой программой, финансируемой фондом. Для людей, переживших большое потрясение.
Позже Аманда собиралась окончательно разлучить Джека с привычной средой обитания. Заставить опустить барьеры, забыть, кто он есть, одновременно поощряя высшее «я». Она должна верить в то, что какая-то часть Джека может понимать радость и важность простых вещей, признавать, что другим людям требуется сторонняя помощь, чтобы достичь подобного понимания.
Она была в восторге от маленького друга, который также предвкушал путешествие. Друг Аманды, владелец великолепного пса, сам предложил ей это. Выходки Чичи могли растопить самое холодное сердце.
– Слуховые области мозга наиболее активны не только тогда, когда ребенок слушает, но и когда читает. Разве это не удивительно?
– И каким образом в этом участвует твой фонд?
– На самом деле это не мой фонд.
– Наверняка ты спишь и видишь, как возглавить собственную благотворительную организацию.
– Если бы я основала его, у меня не было бы узкой направленности, как и у фонда Ласситер. Я не смогла бы выбрать что-то одно.
– А если бы пришлось?
Сосредоточившись на извилистой дороге, Аман-да перебирала в голове достойные направления.
– Я бы хотела дать надежду бездомным детям, поскольку сама какое-то время воспитывалась в приемных семьях.
Они сделали еще один резкий поворот.
– С семьей последней мне очень повезло.
– Та, что с пекарней?
Ах! Запах свежеиспеченного хлеба и оладий с корицей и яблоками по утрам. Божественно.
– Тот дом стал первым и единственным местом, где я наконец почувствовала себя действительно безопасно. Я любила его. Такое прекрасное, теплое, живительное чувство. Мне было одиннадцать, возраст, когда ребенок начинает созревать, меняться, задавать вопросы, сомневаться, снова спрашивать. Но у моих родителей, казалось, были ответы на все.
– И как им это удавалось?
– Терпение и доброта. Они всегда оставались открыты к общению. Разговаривали, но в основном слушали.