– Пропусти, Серег.
Охранник пропустил женщин внутрь.
– Пойдем в мой кабинет. Поговорим сначала, потом я отведу к нашему начальнику, запишешься в отряд. Если захочешь, конечно. – Карэн знала, что «избранные», отказавшиеся от вступления в ПИ, не задерживались на работе в полиции надолго, но решила промолчать.
Парадный зал напоминал скорее вестибюль гостиницы, чем вход в отделение полиции. Серая мраморная плитка была натерта до блеска и поскрипывала под подошвой ботинок, а острый стук каблуков звонко разлетался по залу. Карэн очень любила этот звук.
– Эй, попрыскай там дезодорантом в лифте, ладно?! – окрикнула ее полная полицейская, сидящая за овальным столом у информационного окна.
Карэн, не оборачиваясь, показала через плечо средний палец и отступила в сторону, пропустив Амелию в лифт первой. Она поднесла магнитную метку к панели управления. Лифт начал движение на двенадцатый этаж. Карэн встала лицом к дверям и сказала, не поворачивая головы:
– Простите за этот запах, сержант Кратова. Ничего не поделаешь, все-таки я оборотень.
– Можно на «ты». И для близких я Амели.
– А мы с вами близки? – шутливо бросила Карэн и обернулась.
– Пока нет, – улыбнулась Амелия. – И я заядлая собачница, так что запах ваш мне даже приятен.
«Сейчас не показалось. Нет, точно не показалось! Какой хороший день!» Карэн постоянно, по любому мелкому поводу, вступала с собой во внутренний диалог. Иногда ей это помогало держать свой бурный нрав под контролем. Иногда – нет. С каждым вдохом она ощущала манящий аромат Амелии и чувствовала, как все чаще бьется сердце, а животный инстинкт одолевает разум.
Двери лифта открылись, и женщины направились в сторону кабинета Карэн. Из кабинета номер шесть вылетел сослуживец оборотня, Дмитрий.
– Куда несешься?
– За пивом, пока реклама. – Он пронесся мимо Карэн и крикнул, уже удаляясь в сторону холодильника в кабинете номер два: – Ты с нами, лохматая?
– Нет, дела.
Обычно Карэн не оставляла таких насмешек без ответа, тем более от Димы. Чаще всего ее называли «нос горой», «лохматый пес», «цепной волк» или «дворняга». По-своему она действительно подходила под каждое из вышеупомянутых прозвищ. Переносица выступала вперед практически до уровня кончика носа. Короткие взъерошенные волосы отказывались подчиняться расческе. Грубое лицо всем видом выказывало агрессию. А дворнягой ее называли в отделении еще до «того дня». Она прославилась, когда бастовала против решения об увольнении сослуживца: неделю прожила во дворе отделения в палатке. В целом и поведением, и внешностью Карэн сразу бросалась в глаза и запоминалась надолго. Красивой ее считали немногие, но это не особо ее заботило. Она верила, что подходящая пара точно оценит ее достоинства по заслугам. Если бы ее нужно было охарактеризовать одним словом, большинство бы сказало – «дерзкая».