— А причём тут моя скромная персона, — выговорил я. — Полиция уже занимается розыском преступника.
Женщина поморщилась. — Перестаньте, пожалуйста. Я прекрасно знаю наших полицейских. Они не способны раскрыть мало — мальски сложное преступление. У них вал нераскрытых дел и я не хочу, чтобы дело моей дочери пылилось на полке с другими приостановленными делами.
Мне ничего не оставалось, как развести руками. — Ну, я не знаю, что вам сказать.
— А я знаю. Во всяком случае, знаю, что надо делать, — произнесла она.
Я внимательно слушал в оба уха, а она продолжала: — Я предлагаю вам сыграть роль живца. Вы ведь единственный, кто видел убийцу и разговаривал с ним.
— Вы имеете в виду Артура Гущина? — осведомился я.
— Разумеется.
Я поскрёб затылок.
— Во — первых, его также видел Вадим Боев, но дело не в этом, — произнёс я. — А почему вы думаете, что Гущин убийца?
— Это мнение полицейских. Гущин никогда не работал с моей дочерью. Гущина нигде нет. Его нет в полицейской картотеке. Его не знают в преступном мире. Фантом какой — то. Похоже, он назвался вымышленной фамилией.
Она закашлялась, отыскала носовой платок и обтёрла губы.
— Гущин знает вас и следит за скачками. Он играет в тотализатор. Это ваши слова?
— Да, — согласился я. — Слишком длинный язык у нынешних полицейских.
— Не вините их за это. У них не хватает толковых оперативников. Я заинтересована в скорейшей поимке убийцы. Поэтому решила им помочь. А это главное.
Руфина Аркадьевна замолчала, вынула из выдвижного ящика стола открытую пачку сигарет «Данхилл» и, щёлкнув зажигалкой, закурила.
— Я объясню, что значит «ловля на живца», — немного покашливая, произнесла она. — По местной радиостанции и телевидению ведущие в хронике криминальных новостей сообщат об убийстве моей дочери и выскажут следующую фразу: «Главный свидетель, который видел убийцу и разговаривал с ним, подключился к его розыску. Теперь найти преступника, дело нескольких дней».
Руфина Аркадьевна пододвинула ближе старинную бронзовую литую пепельницу с изображением головы лошади и стряхнула в неё пепел от сигареты.
— Это подтолкнёт убийцу к активным действиям, — продолжила она. — И он в один прекрасный момент нападёт на вас.
— Придумано неплохо, — буркнул я. — Но на роль живца я не согласен. И не потому, что я боюсь. Эта роль для меня унизительна и небезопасна. Я не полицейский, который по догу службы рискует жизнью, и на это подписывается. Я же человек мирной профессии и не хочу рисковать.
— Ну, вы же рискуете свернуть шею на скачках. Чем же роль живца для вас унизительна?