— Куда-то собралась?! — процедил Мейджин, находясь в состоянии ярости. И, в общем-то, было не понятно, то ли его так впечатлил мой рассказ, то ли мое решение в очередной раз сбежать прямо из-под его императорских очей.
— Послушайте Ваше Величество, у меня мало времени, — зло сказала я, откидывая тяжелую занавесь.
— Лиля! — он мгновенно оказался возле меня. — Ты знаешь, где искать Мирезэ Дахуна? Может быть, ты умеешь постоять за свою жизнь? — шипел он мне на ухо, сжимая руками плечи, что не прошло для меня даром. Рана до того лишь слегка покалывающая под повязкой, открылась, стремительно пропитывая бинты кровью.
Меня взбесили его слова. Я отшатнулась, сжимая руки в кулаки.
— Какое тебе дело до моей жизни?! Или ты не видишь, что со мной стало? Я не чувствую боль, я не могу плакать, даже не смогу рассмеяться тебе в лицо! Мне казалось, если я увижу тебя, во мне хоть что-то дрогнет, но здесь, — я дотронулась раскрытой ладонью до груди, — осталась лишь злость, ненависть и ярость.
Мои слова ошеломили его, взгляд стал стеклянным. Неужели дошло Ваше Величество, что игры закончились! Или вам все еще есть, что возразить? Так я слушаю, только не слышу ваших возражений, разумных доводов. Давайте Ваше Величество, встряхните вашу многовековую мудрость!
— Мейджин, — чувствуя как болезненная усталость начинает отвоевывать свое, — если ты хочешь помочь помоги, но не пытайся добиться всего силой. Сейчас я, пожалуй, готова сделать все, лишь бы только вернуть на место баланс, задуманный миром. Да что лукавить, я хочу жить! А средства уже не важны.
Император медлил, но я вполне могла позволить себе его медлительность, потому что одна я не справлюсь. И словно бы усмешкой скользнула другая мысль:
"Не льсти себе, детка, лучше бери лопату и на ближайшее кладбище, там по-крайней мере тихо".
Тут подкралась слабость, тягучая неприятная, стало жарко, а на лбу выступила испарина, пришлось срочно присесть. Взгляд Мейджина, наконец, оттаял, сосредоточившись на моем лице.
— Как ты считаешь ради чего я тебя спас тогда, и сейчас? — вопрос не вызвал у меня каких-либо эмоций, но вот сердце предательски екнуло.
— Ты спасал Феникса, — холодно отозвалась я, дрожащей рукой вытирая испарину, на пылающем жаром на лбу.
— Нет, я спасал свою женщину, которая по глупости надумала себе не пойми чего! А мне потом расхлебывай! — император был зол, хоть и умело скрывал свои эмоции, а мгновение спустя я ощутила холодок, пробегающий по коже.
— Не трогай меня, — я раздраженно махнула рукой, повторяя про себя сказанные им слова, словно бы не желая понимать их смысл, — кажется у меня жар.