— Меня зовут Руслан, — фары подъезжающего автобуса выхватывают его точеный силуэт и блеск в темных глазах.
— Я не буду ждать звонка, а вы не будете утруждать себя, вспоминая, как меня зовут, — яростно взрыкивает двигатель старенького пазика, увозя меня домой.
Кажется, в тот день меня сильно нагрузили на работе, я была не в настроении, погода тоже не баловала, хотелось поскорее попасть домой. А еще не хотелось говорить банальностей, и я наболтала какой-то ахинеи, видимо в тот момент у меня уже поднялась температура.
На следующий день я слегла с высокой температурой. Меня давил жуткий кашель, все время хотелось спать и пить. Две недели я не вылезала из постели, потом болезнь отпустила меня.
Тогда-то все и началось. Звонки, долгие ночные разговоры и ни одного намека на встречу, я почти привыкла к такому общению, а потом он появился под окнами моего дома. Я испугалась. Одно дело говорить с воображаемым абстрактным собеседником, и уж совсем другое смотреть ему в глаза. Но лелеять свой страх я не намеревалась. Он встретил меня широкой покровительственной улыбкой и жаркими объятьями. Его эмоции захлестнули, они кружили и вьюжили меня всю осень и зиму, а когда наступила весна, я поняла что начинаю задыхаться. Меня душило его стремление быть везде и всюду. Я фактически была на пороге увольнения с любимой работы в школе. Я незаметно для себя стала жить в его квартире, он знал обо мне все, а иногда даже больше меня самой.
Опомнилась, ужаснулась, решила чуть сбавить обороты, но лавина, катящаяся с крутого спуска, стремительно неслась на меня. Я попыталась поговорить с Русланом, на что получила довольно резкий ответ и обвинение в бессердечности и холодности. С этого момента я решила взять тайм-аут. Когда Руслан ушел на работу, я собрала вещи, ужаснулась их количеству и вернулась домой.
Родители категорически не поняли моего поступка, а я не стремилась им объяснить, что для меня это уже слишком. Вечером состоялся жуткий скандал, теперь меня обвинял не только Руслан, но и родители, сначала я пыталась оправдываться, отстаивая свою точку зрения, потом поняла — меня не слышат.
Руслан не кричал, не бил посуду, даже не пытался влепить мне отрезвляющую пощечину, он спокойно вываливал на меня мою черную неблагодарность, так было всегда, когда он злился.
Так потекли бесконечные вечера, Руслан был само обаяние и терпение, привозил охапки роз, чего никогда не делал, я вздыхала и тоже терпела. Его терпение закончилось быстрее, и последовали угрозы. Потом угрозы переросли в насилие…
Собрать вещи уже дома и взять билет на ближайший поезд оказалось проще, чем я ожидала. Новая жизнь не стала спасением, город не вылечил меня, но все же так стало лучше.