Хотела подарить всем счастье, и что же? Феникс вмешался, решив, что твое желание пустая трата сил. Теперь ты подарила надежду всем рожденным с двумя ипостасями. Несколько сотен, свирепых хищников: горги — люди с двумя ипостасями, ледяные ирбисы у нордов, которые с твоей подачи могут кратковременно и частично вернуть себе человеческий облик. А это больно, и очень страшно!
— Страшно?
— А как ты думаешь, выглядит горг во время частично незавершенной трансформации?!
— Что будет, если я не смогу им помочь? — лишенным всяких эмоций голосом спросила я.
— Времени у тебя мало Половинка, до рождения новой луны. Плата? Мне ли тебе напоминать? — лукаво ответил он, буквально светясь изнутри самодовольством.
— Но ведь это ты забрал их жизненную энергию.
— Каюсь, но это не меняет положения вещей. И кстати она все еще у меня! — у него на ладони появилась прозрачная сфера, в которой подобно светлячкам суматошно метались серебряные искорки.
— Что ты хочешь за нее? — неожиданно для себя самой спросила я.
Смех дракона сотряс каменные своды подземелья.
— У тебя ничего нет, кроме долга! Ты даже смеяться не сможешь, как и плакать! Твои эмоции остались у нее, — дракон подошел к решетке, распахивая незапертую дверь. Он опустился рядом со мной на колени, обдавая непередаваемым шлейфом запахов, от которого голова пошла кругом, путая мысли. Подцепив пальцами мой подбородок, он внимательно изучил мое лицо, и что-то ему не понравилось. Я буквально кожей ощутила окутавшее меня облако колючей силы.
— Как странно… — протянул он, отстраняясь, — впрочем, так интереснее, не люблю простых решений.
На мой взгляд, сказанное им казалось полнейшей чушью, абракадаброй, игрой слов без определенного смысла.
— Не удивляйся, глаза же зеркало души. Души у тебя только половина, и зеркало разбито, но… — прорычал он, оставляя саму суть сказанного при себе, — я хочу показать тебе Феникса, ты увидишь, как может быть прекрасна сила в чистом виде.
Затаив дыхание я смотрела как камень на стене становится прозрачным, будто стекло, а за ним… Если меня и лишили эмоций, то это гораздо больше их, не чувство, а словно бы отзвук неравнодушного сознания.
На меня смотрела прекрасная незнакомка, с таким знакомым лицом, в глазах которой играл какой-то детский восторг. Она перебирала длинные огненно-алые пряди волос, изучая их, улыбаясь чему-то наивной улыбкой ребенка.
— Невероятно, — прошептала я, — она как дитя.
— Она и есть дитя! Мое дитя! Чистый лист, на котором я напишу свою волю.
— Она так не похожа на меня, вы ведь не обидите ее? — единственное, на что откликнулись остатки эмоций — на нее, мою отобранную половинку.