Натянув на влажное тело футболку, которая сразу обрисовала кубики пресса, Савичев совершил одну из первых ошибок, полагая, что расположение Роксаны дает ему некоторые привилегии.
— Я не буду препятствовать тебе в твоих планах, предводительница, — отрез полотна впитал влагу от мокрых волос, и Дмитрий опустился на камень, наблюдая за красотой первозданной природы. — Я пойду с тобой, куда скажешь, но у меня есть ряд условий. Первое — ежедневная тренировка выносливости и необходимость свободно перемещаться по селению. Второе — в клетке негде развернуться, что не добавляет никакого комфорта. И отпусти моего друга, он вряд ли представляет какую-либо угрозу в подобном состоянии.
Повисло молчание. Савичев не сразу понял, что притихли все девушки, которые остались у водоема, и на их лице негодование сменялось возмущением и презрением. Роксана выслушала его внимательно, слегка кивая головой, Дмитрий был уже готов торжествовать победу, как вдруг…
Сокрушительный удар кулаком прямо в висок выбил почву у него из-под ног, в глазах потемнело, и он рухнул на колени, ощутив, как по скуле медленно побежала струйка крови, а в ладони впились острые камни горного пляжа. В голове не укладывалось, что столь приветливая женщина может обладать столь сокрушительной силой удара, и мужчина сразу не понял, что именно произошло и кто его ударил.
— Ты забываешься, дерзкий раб! — она не повысила голос, не изменилась даже его интонация, но сквозь шум в ушах Савичев явственно различил нотки скрытой угрозы, которая, не оставалось сомнений, будет легко приведена в исполнение. — Ты позволил себе думать, что мне необходимо твое позволение? Твой разум отравили мысли о том, что ты можешь диктовать мне условия и что-либо требовать? Твое особое положение не дает тебе никаких привилегий!
Несколько пар рук вцепились в его плечи, сдавливая до боли, но он едва заметил это на фоне приступа головокружения. Мудрая Роксана прекрасно знала, куда бить, чтобы отбить способность к сопротивлению. Сейчас тело словно онемело, в голове пульсировала боль. Он знал, что это пройдет совсем скоро, но впервые за все это время раскаялся в собственной беспечности и самонадеянности.
— Твой друг на всю жизнь останется рабом в рудниках империи или в порту, если, конечно, выживет и не тронется рассудком — в ином случае его ждет позорная смерть. То, что я запретила к тебе прикасаться, ничего не значит. Мне ничего не стоит устроить еще один пир для своей общины, только, боюсь, матриарх не примет в дар сломленного слабака!
…Савичев пришел в себя только в клетке — на несколько секунд он все же отключился. Ведикус вернулся в сознание и даже обрел способность говорить, правда, очень сбивчиво. Его раны перевязали, кроме того, оставили бурдюк с настоем из трав.