— Ты хочешь меня убить, Белый? За что? — визгливым голосом спросил Щербет, бегая своими выцветшими глазками по зависшим в воздухе ледяным шипам.
Убить. Страшная вещь. Но смотря на этот напуганный дрожащий холодец порока, грязи и скверны, Дамаск даже не сомневался, что сможет пойти на это.
— Ты самая большая мразь, которая когда-либо рождалась на Эве. Ты столько людей убил ради потехи. Если бы не магия Черного, ты бы убил и его. Если бы не вовремя проснувшаяся моя магия, я утонул бы из-за тебя. Так зачем мне тебя жалеть?
— О чем ты, Белый? Я здесь при чем!?
— Я видел тебя на берегу! Ты был скрыт пологом! — крикнул Дамаск, взбесившись от всего этого вранья, так что сосульки дернулись ближе к Щербету.
Толстяк шугано дернулся, прикрыв лицо рукой.
— Белый, Белый, прошу, успокойся! — начал тараторить Щербет. — Тебе показалось. Меня не было на пляже. Я пришел за пару минут до того, как ты вышел из воды. Клянусь тебе!
— Хватит врать!!
От бешенства Дамаска одна из сосулек со свистом полетела вниз. Шип бы пронзил Щербета насквозь, но колдун вовремя откатился в сторону, так что острие ледышки лишь распороло ему камзол, оставив неглубокую царапину на жирной волосатой спине.
— Хорошо, хорошо, Белый! Спокойно! — поднимая руки ладонями вверх, воскликнул Щербет, сменив деланное непонимание на серьезное выражение лица. Застряв в песке, он не мог уйти, поэтому, лежа на боку, решил вести переговоры: — Я здесь ни при чем. Это все идея Атонаха. Он главный. Что сказал делать, то я и делаю…
— Атонах приказал тебе меня убить!?
— Конечно же, нет! Но магия может проявиться раньше времени, только если жизни угрожает опасность. Вот и весь секрет. Мне нужно было создать для тебя экстремальные условия. И все ведь получилось, мой мальчик. Ты теперь маг!
— Атонах сказал, что магия во мне сама должна пробудиться! Что спешить некуда! — Дамаск никак не мог понять, зачем «отец» так с ним поступил. За что?
— А зачем ждать? Ты сильный маг, Белый. Атонах знает это. За все надо платить. Он приютил тебя, дал крышу над головой, наделил, пусть маленькой, но властью. Настало время возвращать долги. Пора и тебе начать трудиться, как и Черному. Хватить сидеть иждивенцем на шее господина. Пора работать…
Эти слова резанули по сердцу. Дамаск почувствовал, как слезы обиды и злости начали жечь глаза.
— И ты, и Атонах пожалеете об этом! — подскочив ближе к Щербету, выпалил Белый, с искаженной гримасой гнева на лице. — Во мне уже сейчас больше Сил, чем в тебе. Я раздавлю вас всех как крыс. У Атонаха не будет ни меня, ни Черного, ни Ганса. А ты сдохнешь как паршивая собака.