— Стой. — Я обхватил руками тонкое личико девушки и нежно, словно пытаясь стереть недавнюю жестокость, коснулся губами ее припухших губ. Она не сопротивлялась, а спустя пару секунд робко ответила.
— Прости, — почти искренне прошептал я. Она счастливо улыбнулась и уже без напряга поднесла мою ладонь к губам. Что-то из правил сабы она все же прочитала. Одни из первых.
— Забей…
Когда она выбежала за дверь, я минуту простоял, собираясь с мыслями, затем, неспеша приготовив кофе, вышел на балкон.
Мои апартаменты располагались в центре города. Я любил Харьков гораздо больше шумного Киева. И даже больше туманного Лондона, в котором прожил год вместе с матерью. С лоджии открывалась роскошная панорама ночного города, вдали светился органный собор, шпиль Госпрома и цепь развилок дорог в окаймлении сияющих огней. Против воли мой взгляд устремился в направлении далекой Алексеевки. Именно там жила Юля…
Где она сейчас? Чем занята? Сладко спит, забыв напрочь о вчерашнем знакомстве, или вдумчиво листает конспекты, наверняка трогательная и неузнаваемая в домашнем халатике и пушистых тапочках, или до одури танцует на очередном пати в ночном клубе, собирая восхищенные взгляды и опустошая бутылку кампари на троих с подругами? Я отогнал неприятную мысль о том, что она запросто может находится в чужих объятиях и даже не вспоминать обо мне….
Ее дерзкие, вызывающие зеленые глаза не покидали моего сознания. В том, как далеко завели меня фантазии, трудно было признаться даже самому себе. Все было понятно, я отдавал себе отчет в том, чем именно она так вскипятила мою кровь. Вызов. Она бросила мне вызов. «Укроти меня, если сможешь». Она понятия не имела, с кем решила играть, и то, что я хотел с ней делать, ей могло разве что присниться в очередном кошмаре. Я был бы рад прогнать эти мысли. 19 лет, она совсем еще ребенок, несмотря на свое роскошное тело и бунтующую непокорность. Это ничего не меняло, я жаждал ее покорить вопреки всему.
День начался с мыслей о ней. Раз двадцать я тянул руку к телефону, стремясь набрать ее номер, но сразу отказывался от этой идеи в какой-то абсолютной уверенности, что перезвонит она. Что не говори, я к этому привык. Телефон предательски молчал. Что ж, займемся воспитанием. Она не получит все и сразу.
Пришлось сублимировать свою жажду обладания в спорт — отчасти это спасло ситуацию, но уже на втором часу занятия лично взятый мной в штат тренер распорядился прекратить насиловать мускулатуру. Он был прав, ничего не попишешь, и все же я едва сдержался и только усилием воли не напомнил ему в грубой форме кто же в зале хозяин. Вместо него огребла Аллочка за глубокое декольте в адидасовской тенниске.