Тем временем доктор проверил у меня пульс, заглянул в глаза и в рот. Сквозь распахнутый ворот послушал легкие через деревянную трубочку, а потом достал маленький молоточек и постучал по коленкам. Я, как целитель, с особым вниманием следила за ним. И если кое-какие действия я могла понять, то некоторые вводили меня в ступор. Да и вообще непонятно, как он собрался ставить диагноз, если у него совершенно нет магии? Наугад?
– Не бережете вы себя, голубушка. Как можно было довести себя до такого состояния? – проворчал доктор, убирая в саквояж инструмент и доставая блокнот с чернильной ручкой.
– Что с таурра Мартой? Что-то серьезное? – спросил Дидьер, он выглядел спокойно, но я чувствовала исходящее от него волнение.
– Ну как вам сказать, любезный. Физически девушка совершенно здорова, а вот нервы у нее серьезно расшатаны. Даже не представляю, что могло случиться, чтобы в столь юном возрасте получить такое нервное расстройство, – вздохнул доктор, продолжая писать.
– Смерть близких, – тихо сказала я, больше самой себе, нежели им. Мне не нужна была их жалость или сочувствие, просто хотелось, чтобы на эту тему вопросов мне не задавали.
– Милая барышня, поверьте старому человеку, прожившему долгую и не всегда счастливую жизнь, смерть не самое худшее, что может случиться. Терять близких больно и страшно, но смерть придет к каждому из нас, позже или раньше. И лучше быстрая и легкая смерть в битве или от несчастного случая, чем медленное угасание любимого человека на ваших руках. А когда это твой ребенок, которому ты не в силах помочь? – доктор, будто разом, постарел еще сильнее, и я поняла, что последнюю фразу он произнес про себя. Мне не хотелось даже думать, что с моей дочерью может что-то случиться, потому что она – мой единственный лучик света, что остался у меня в этой жизни. – Возьмите, в столице купите данные лекарства и будете их принимать, как указано в рецепте. А сейчас выпейте вот этот порошок, он с легким успокаивающим и снотворным действием.
– Спасибо вам, мэтр, – улыбнулась старичку.
– Мой вам совет, выкиньте из головы все тоскливые мысли, живите настоящим, а не прошлым, – провел ладонью по моим волосам доктор. – Я пойду, а вы, онтрис Бонне, не соблаговолите за труд помочь барышне с приемом лекарства. И долго не мучайте расспросами, девушке нужен покой.
Мы попрощались, мэтр вышел, а Дидьер сел на его место и взял меня за руку.
– Я хотел извиниться, это моя вина, не надо было вас мучить ночью разговорами, – я видела, что мужчине немного неловко.
– Дидьер, вы не виноваты, это всего лишь усталость. А ночь я, наоборот, вспоминаю с радостью. Последние дни у меня были насыщены событиями, впервые за прошедший год я почувствовала себя живой. А рядом с вами еще и симпатичной девушкой, – ох, что-то я неправильно говорю, нельзя такое говорить мужчине наедине, да еще и неодетой. Совсем с ним расслабилась, будто много лет его знаю. И глаза Дидьера словно в душу смотрят, заставляя тьму растекаться и нежно льнуть к этому мужчине. Странно это, очень странно. Еще бы знать, чем это все вызвано.