Она замолчала, словно впала в забытье. Князь тревожно наклонился над ней, вглядываясь в голубоватые тонкие веки закрытых глаз.
– Жива еще! – улыбнулась мать. – Уходить-то, сынок, самая тяжелая работа, да вот никто ее не миновал… Напоследок скажу. Подойдите все внуки сюда!
Десять княжичей притиснулись к изголовью Малуши.
– Помните, как Ярополк Олега убил, а варяги – Ярополка? Не живите так-то! Начнется усобица – всей державе конец! Вас и попы учат, и я вам говорю – любите друг друга, а иначе все прахом пойдет и сами из князей в рабов превратитесь.
– Ну вот, – сказала она, поводя поверх голов княжичей уже невидящими глазами. – Вроде все управила. Пора мне. Иду, моя госпожа…
– Отойдите все!.. – закричал Владимир. – Дайте ей воздуха! Мама! Мама!
Его крик и рыдание услышаны были сквозь открытые окна и в переходах, и во дворе. И Киев застонал от горя.
Илья отер слезы. Вышел во двор, где, кто от сердца, кто – поддавшись общему настроению, а кто и вовсе наружно, без души, оплакивали Малушу.
«Кончился век», – подумал Илья. И сказал, ни к кому не обращаясь:
– Кончилось мое время.
После похорон Малуши он собрал всю свою челядь и сказал:
– Спасибо вам за верную службу. Но такое нынче время настало, что мир тяготит меня. Потому всех вас отпускаю! Ступайте, кому куда есть идти. Все имение свое вам отдаю. Истома распорядится.
Челядины дворовые с ужасом слушали своего господина.
– Куда же мы пойдем? – спросил кто-то. – Зачем покидаешь нас?
– Все будут ублажены, и в довольстве, и казною наделены, – сказал Илья. – Покуда всех не устрою ко благу, никого не оставлю…
Вскоре явились и покупщики. Илья продавал все, не торгуясь, и раздавал казну всей дворне, всем холопам и освобожденным рабам своим. На оставшиеся дирхемы поил и потчевал дружину свою, вспоминал с ними походы и бои, пел и даже плясал, прощаясь с миром.
– Ты что удумал? – встретил его грозно князь.
– В монастырь пойду.
– Из головы выбрось, – затопал ногами Владимир. – Нет моего разрешения! Тут какие-то новые супостаты объявились, а он спасать душу задумал.
– Какие супостаты?
– Куманы! Дружинники их половцами дразнят! Идут во множестве из степи! Погрознее печенегов будут! А он в монастырь надумал. Нет моего дозволения! Служи!
– Ладно, – ответил Илья. – Из воли твоей не выйду, служить буду, а имение мне и богатство стяжать не след: не для кого мне имение стяжать. Один я на белом свете…
– Один, и держава вся – на тебе! – огрызнулся князь. – Как это один, когда народ весь за тобою?.. Родову растерял, так это еще не один. Один – когда до тебя никому никоей надобности нету!