Ледяная вода пронзила тело тысячами иголок и швырнула за борт. Я потеряла Ричмана. Каменные руки в бешенстве лупили по воде, а голова дула. Одна за одной волны топили своей тяжестью, заливались в горло. В груди начинался пожар, воздуха отчаянно не хватало. Стоило мне вынырнуть на поверхность, как кто-то другой цеплялся за меня и тянул ко дну.
— Филипп! — Я захлёбывалась. — Филипп!
Я хотела зацепиться за обломок мачты, но он предательски выскользнул из рук, и меня снова засосало в мутную воду. Тело немело. Я отчаянно боролась за жизнь, гребла и тонула, тонула и гребла… Стоило сделать глоток воздуха, как я увидела, что на меня несётся волна с огромным бригом на гребне. Тень корабля накрыла меня и обрушилась губительной силой, затягивая в морскую глубь. Там царила чернота, а вода превратилась в лёд, сжала горло и заполнила внутренности, но я не могла сдаться. Блуждая между дном и поверхностью, я пыталась выплыть, но во мраке не было ни единого намёка на свет. Абсолютная в своей власти и ужасная последствиями невесомость… Я плыла, плыла изо всех сил, но не могла понять, куда… Когда казалось, что ещё немного, и я вынырну на поверхность, вокруг по-прежнему была вода. Тогда я меняла направление, чтобы точно дотянуться до морозного солнца, но море всё так же оставалось чёрным и тяжёлым, давило на грудь и туманило разум. А лёгкие уже горели, захлёбываясь морской пеной. Не знаю, как долго я металась, но в последние моменты я бессчётное количество раз меняла направление, пока не замерла в глубине обманных вод и последнее, что я видела, было идущее ко дну безжизненное тело Клауса Друка.
…Снова вода. Она стучит назойливым кап-кап, будоражит и насилует. Я не могу это слышать, я её ненавижу и боюсь. Но по-прежнему — кап…кап… Я открыла глаза. Туман. Белые круги качаются вверх-вниз и я вместе с ними, словно они дёргают меня за руки, призывая к рывку. Потом появилось чёрное размытое пятно, оно склонилось надо мной, потрогало лоб. Кап… Кап…
— Алиса, как Вы? — Голос этот я уже слышала раньше. Мне стало спокойно от его звучания. Я хочу, чтобы пятно обрело форму и, главное, хочу снова услышать его. — Алиса! Вы меня слышите?
Ну конечно, слышу! Я хотела закричать, но с губ сорвалось неразборчивое хлюпанье, в горле запершило.
— Молчите, молчите… Всё хорошо.
Я закрыла глаза, и пятно исчезло. Но оно всё равно оставалось здесь, со мной. Я чувствовала его дыхание, его прикосновения и запах. Я знала, что оно никуда не уйдёт, и в этой темноте, холодной и мокрой, я буду дышать его теплом. Это хорошо. Это очень хорошо. Потому что я не хочу снова оказаться в той бездне, беспощадной и жгучей, когда на самом деле вокруг лютый холод, жестокий и мокрый. Кап… Кап…