– В пруду рядом с моим бывшим домом. Я была там, – тут она слегка краснеет, – с Адамом, мы играли, а потом я развернулась, чтобы идти в дом, и тут она появилась под поверхностью воды. Она светилась.
Она явно не говорит мне всей правды о своем сне – в нем наверняка присутствовал Дэвид, судя по тому, как она вспыхнула, – но мне плевать. Даже если она навоображала себе трех Дэвидов, трахающих ее во все дыры, меня это не волнует. Главное – это дверь. Только она имеет значение.
– Она мерцала, как серебро, – добавляет Луиза. – А потом исчезла. У тебя такое было?
Я озадаченно качаю головой:
– Нет. Как странно. Интересно, зачем она?
Луиза пожимает плечами:
– Может, у меня в мозгу просто что-то перемкнуло.
– Может быть.
Однако сердце у меня колотится как сумасшедшее. Я уже продумываю перечень всего того, что мне необходимо проделать, прежде чем она откроет эту дверь.
Официант возвращается, чтобы принять у нас заказ, и я устраиваю настоящее шоу, старательно изображая, что у меня совершенно нет аппетита, и вообще, мне просто хотелось вырваться из дома, а потом вижу ее лицо, полное тревоги за меня, и понимаю, до какого места в тетради она добралась. И ради чего на самом деле затеян этот ланч. Мне приходится изо всех сил сдерживаться, чтобы не расплыться в улыбке и не рассмеяться от радости от того, какой сегодня изумительный день и как безупречно сработал мой план.
– Адель, ты должна что-то съесть. От тебя и так уже одни глаза остались. И вообще, – заявляет она чересчур небрежным тоном, – я угощаю.
– Ох, спасибо тебе, – рассыпаюсь в благодарностях я. – Мне ужасно стыдно в этом признаться, но я только сейчас сообразила, что выскочила из дома без кошелька. Надо же быть такой рассеянной!
Она заказывает нам обеим равиоли с грибами – взяв на себя инициативу, как никогда не поступила бы, когда мы только познакомились, – и дожидается ухода официанта, прежде чем заговорить:
– Ты в самом деле вышла из дома без денег, или Дэвид контролирует твои траты?
А она прямолинейная особа, наша Луиза, этого у нее не отнимешь. Я принимаюсь мяться, словно пытаюсь что-то скрыть, бормочу что-то насчет того, с чего она взяла такую глупость, и тут она протягивает ко мне руки и берет мою ладонь в свои. Это жест солидарности, дружбы, любви. Я действительно верю, что она любит меня. Не настолько сильно, как хочет моего мужа, но все-таки любит.
– Я прочитала в тетради кое-что такое, что слегка меня встревожило, – продолжает она. – И я ничуть не обижусь, если ты скажешь, что это совершенно не мое дело и чтобы я отвязалась, но ты действительно переписала на него все свое наследство? После того пожара? И если это действительно так, пожалуйста, ради всего святого, скажи мне, что это было только на время.