Странным был и голос белобрежного менестреля - вроде бы низким, но от этого не менее мягким, вроде бы нежным, но способным на внезапную, достоверную, превосходно сыгранную грубость. Сейчас он, не реагируя на скептические усмешки корсаров, выводил:
- ...Беда переступит порог опять,
смахнет тишину с руки;
тебе же останется только взять
железные сапоги.
Носить, не снимая, их много лет,
подошвы тереть о пыль -
повсюду протянется красный след.
И будет горчить полынь,
И будут шуметь вдалеке леса,
и будут дожди звенеть,
а чистые девичьи голоса -
по-детски наивно петь...
- А серьезных, не сказочных, песен у вас нет? - насмешливо уточнил Зутт. Мильт недоуменно нахмурился - почему это у канонира нет бороды? - а мужчина продолжил: - Знаем мы эти сказочки - главный герой побеждает зло, справляется со своими проблемами и живет долго и счастливо. Хотя в его судьбу стоило бы внести жестокую реальность - тогда черта с два он бы уцелел после встречи с тварью вроде вашей Беды.
- Почему сразу - тварью? - сдержанно возмутился Рикартиат. Мильту подумалось, будто с ним что-то не так - совсем другие черты лица, совсем другая манера поведения, совсем другие жесты. Не те, что запомнились капитану "Оборотня" - и не те, что делали Рикартиата Рикартиатом. - Беда из моей баллады - вполне себе добрый персонаж.
- Ну да, добрый! - хохотнул Зутт. - Мы видим! Приперлась к бедному мужику, отобрала у него дыхание, заставила трупом бродить по миру... добрее некуда!
- Боги, - вздохнул менестрель. - Закончить песню не дали, но суют носы в мой сюжет. Что за люди? А, капитан?
- Нет-нет, - обиделся канонир. - Капитан скажет, что вы чудесно поете, только и всего. А мы пытаемся выяснить, есть ли в вашем списке хоть что-нибудь стоящее. Сказки стоит беречь для детей, а мы, видит Альвадор, постоянно находимся в море. Такую жуть видели, что Гиаль поседел, а Маргул однажды заперся в трюме и орал, что ни за что оттуда не выйдет. Тут вам и валькирии, и ундины, и сирены - соблазнительные, кстати говоря, очень...
Рикартиат проигнорировал это пространное объяснение, не отрывая взгляда от Мильта. А Мильт, наблюдая за ним, неожиданно осознал - он смотрит на мертвеца. Ведь менестрель, некогда игравший баллады на борту "Оборотня", был убит в Нижних Землях, а его тело досталось высшему демону по имени Фасалетрэ. Фасалетрэ Эштаралье.
Амайе вздрогнул, глотнул соленый воздух, словно морскую воду, и... проснулся.
- Капитан! - обрадовался Зутт. Настоящий, нынешний Зутт - с густой бородой и безумной улыбкой. - Вы живы!
- Жив, - чуть помедлив, подтвердил Мильт. - А у вас как дела?