Эльва закрыл глаза и уже вознамерился отдохнуть, когда издали - скорее всего, из кают-компании, - донеслось мелодичное:
- Небо падает нам под ноги,
превращаясь из снега в грязь.
Я один среди тех немногих,
кто встречает его, смеясь,
Кто не плачет и не боится,
кто от холода не бежит.
Небо падает, снег искрится.
Я смотрю на тебя. Скажи,
почему ты так слепо веришь
в то, что я не охвачен злом?
Что навеки закрыл я двери,
за которыми злые звери
согревают меня теплом?
Я опасен - на самом деле
я намного опасней тех,
кто стоит под фатой метели,
из себя извлекая смех.
Мои руки - в крови по локоть,
я в Аду много раз бывал.
Я один среди тех немногих,
кто действительно убивал.
"Мильт", - с улыбкой подумал Эльва. Едва оказавшись на борту "Оборотня" и отдав приказ об отплытии, амайе вручил Фасалетрэ Эштаралье старую, побитую временем гитару и принялся заново учить петь. Пока что успехи бывшего пленника пещеры были весьма и весьма скромными, и вообще он выглядел так, будто не испытывал интереса к музыкальном занятиям. Зато капитан старался за двоих, легко вспомнив половину песен Рикартиата.
Когда Мильт принялся их перебирать, наивно надеясь, что для Летрэ имеет значение хотя бы одна, из памяти некроманта требовательно вылезла неприятная сцена - забитая людьми площадь Алаторы, виселица и отзвук выстрела. В тот день ему было без разницы, кого казнят, но в обществе демона эта деталь обрела смысл. Личная карета маркиза де Лайна застряла в потоке алаторцев, когда звонкий девичий голос бешено причитал: "Выслушали?! Да вы сидели с жуткими скучающими мордами, не проявляя и доли сострадания! За что вы собираетесь убить человека?" Кажется, братец Грайза тогда скривился, а отец негромко посетовал: "Полагаю, товарищи убийцы снова превращают публичную казнь в забавное зрелище для простаков?"
Переминаясь с ноги на ногу, Эльва рассказал об этом Фасалетрэ Эштаралье. Демон безмятежно пожал плечами и сообщил, что Альтвиг Нэльтеклет не является для него кем-то важным. И на всякий случай повторил, что Рикартиат умер, а его тело досталось совсем другой, враждебной для большинства живых созданий сущности.
Некромант не поверил, но настаивать не решился.
Мильт закончил петь, и на корабле воцарилась тишина. Где-то - вроде бы на втором деке, - что-то спросил у Нильмы Гиаль, а затем оба отправились на камбуз. Наверное, девушке досталось предложение вместе пообедать. Затем по верхней палубе прошелестели едва различимые шаги Рина - подросток вел себя очень осторожно и из кожи вон рвался, чтобы не попадаться никому из корсаров. Впрочем, и за ним водилась одна странность: зараженный любил взбираться на верхушку грот-мачты и висеть, уцепившись за снасть стоячего такелажа. Зутт страшно ругался и грозился оторвать негодяю руки, если снасть не выдержит.