Баев поднялся из кресла и хотел было пройти на кухню, чтобы налить кофе, но не попал сразу в тапок и остановился, пытаясь впечатать ногу в упрямую домашнюю обувь. Тут-то его и застал видеовызов.
Сразу ожил терминал, или «связной», как по укоренившейся среди безопасников привычке, называл его Ким. Он оглянулся. Чёрт, кто это там?.. Хотя догадывался, кто. Наверняка Андрюха Вольнов, стажёр их отдела и в некотором роде его подопечный — рыжий, вихрастый, с вечно смеющимися глазами, неунывающий, молодой и потому нахальный. И хоть Баев и ждал звонка из Института биотехнологий, где в данный момент находилась о н а, но кофе тоже хотелось. Настроился он на кофе, вот какое дело. И поэтому сначала приготовил всё необходимое, заварил и лишь потом вернулся в комнату.
Вызов оказался не из института. С плоского экрана терминала на него смотрел какой-то малосимпатичный тип, совершенно незнакомый. Малосимпатичным его делал взгляд — цепкий, жёсткий и холодный, даже с налётом некой угрюмости. Ким ещё подумал, что мужик чем-то серьёзно озабочен, так, например, смотрит какой-нибудь авторитетный начальник на нерадивого подчиненного; суровое, застывшее лицо привлекательности незнакомцу так же не добавляло. И цвет волос какой-то неестественный, словно голову ему слегка мукой присыпали, к тому же далеко не высшего сорта. Баев не сразу сообразил, что ещё показалось ему странным в этом лице, и, уже усаживаясь перед видеотерминалом и пригубив кофе, вдруг понял — отсутствие эмоций. Застывшая маска, а не лицо, плюс этот неприятный взгляд: тягучий, равнодушный и где-то даже бесчеловечный. М-да… Какой, однако, сумрачный тип. И кто же это, интересно, такой?
— Ким Баев?
И голос-то под стать — глуховатый и безликий, как у андроида. Последнее сравнение его весьма насторожило. Кофе он отставил в сторону и весь подобрался. По привычке, что уже в крови. По наитию, что из той же крови ничем и не вытравишь.
Баев был неплохим физиономистом, профессия обязывала, — как никак старший инспектор Службы Контроля Безопасности Земли, одной из самой значимой силовой структуры планеты, к тому же прирождённый оперативник, и поэтому он сразу напрягся, безошибочно почуяв в непрошенном визитёре необычного человека. Весьма необычного. Он уловил запах тревоги и опасности, что от того исходил, но в чём это выражалось конкретно, словами бы не объяснил. Не то, чтобы их не было, но были они какие-то обтекаемые, расплывчатые, общие. Просто после Мизая и той памятной встречи Баев уже многое чувствовал инстинктивно, подкожно, или, если угодно, подсознательно. Открылось у него после Мизая внутреннее зрение, вернее, оно просто обострилось донельзя, до предела, стал он вдруг видеть многое из того, что ранее скрывалось за сущностью вещей, их некоторой завуалированностью. Проще говоря, он стал тем, кого раньше называли интрасенсами. Только с приставкой супер. Хотя и «стал» — тоже не совсем верно. Он ещё учился и многое постигал, возможно даже, некие эзотерические знания, в большинстве случаев методом «тыка» пробуя на зуб свои новые возможности, и не всегда разбираясь в той гамме чувств и ощущений, что с некоторых пор переполняли его, как перебродившее вино малоёмкий сосуд. Чтобы освоиться со своим новым вторым «я», ему элементарно нужно было время. Но что-то Киму подсказывало, что времени-то как раз отпущено самый минимум.