Добравшись до станции Жихарево, я узнал, что пассажирского сообщения, как такового, не существует, иногда цепляют теплушки к военным составам, и таким образом пассажиры добираются до Москвы. Прождав на вокзале несколько дней, я совсем отчаялся, потому что на исходе были харчи. Когда в полку рассчитался со всеми службами, мне выдали довольствие всего на трое суток и продаттестат, в котором писарь сделал какие-то исправления, из-за чего снабженцы посчитали документ «поддельным» и мне нигде больше не выдавали продукты.
Наконец, на путях я обнаружил санитарный поезд с ранеными, направляющийся в Москву, к нему было прицеплено несколько теплушек. Одна из них оказалась офицерской, и мне не без труда удалось в нее втиснуться.
Фронтовая теплушка! Без нее не обходилось ни одно воинское передвижение, она давала тепло, возможность в пути отдохнуть, хорошо выспаться. Обычный грузовой вагон, только переоборудованный для перевозки людей: нары в два яруса, вместо матрацев — солома или еловые ветки, вместо подушек — солдатские вещмешки, противогазы, полевые сумки, шапки. Одеялом служит всепогодная армейская шинель. В зимнее время на середину вагона ставится печка-буржуйка, рядом в ящиках или прямо на полу — каменный уголь или дрова. У печки круглосуточно дежурит солдат-дневальный, который постоянно поддерживает живительный огонь. В таком вагоне тепло и уютно, хорошо спится под размеренный, убаюкивающий перестук колес, особенно когда на улице трескучий мороз.
Вскоре эшелон тронулся в путь. Оглядевшись и немного освоившись, я начал знакомиться с попутчиками. Испокон веков в светском обществе существовала иерархия, в армии она особенно заметна. Сразу же бросилось в глаза, что в вагоне на привилегированном положении находятся два подполковника и майор, видать, сослуживцы-штабники, в окопах никогда не были. В одной компании с ними были две медички с лейтенантскими нашивками, причем, одна из них довольно симпатичная, скорее всего чья-то ППЖ (походно-полевая жена). Об этом можно было догадаться: покровитель позаботился о ее военной форме, она была пошита на заказ, сидела как влитая. В пользу моего предположения говорило и обилие продуктов, которыми ее снабдили на дорожку — хлеб белый и черный, рыбные консервы и американская тушенка, настоящий индийский чай, чего на фронте я не видел уже давно.
Глядя на разносолы, которые вынимали эти пассажиры из баулов и походных чемоданчиков, мне стало не по себе. В моем вещмешке можно было обнаружить разве что пару сухариков да ложку с алюминиевой кружкой — важные и необходимые атрибуты походной жизни. Отвернувшись к стене, я лежал на жестких нарах и размышлял, как Шура Балаганов, где снискать себе пропитание, иначе не доеду до Москвы, протяну ноги.