Поговаривали, что правители древности имели невероятные способности. Четырехпалый Гарт, по легендам, когда на их город напало войско неприятеля, принял облик всех известных ему зверей. Армия, которой он стал, насчитывала тысячи животных, и он, управляя всеми ими сразу, смог защитить свой народ. Роберион Великолепный прославился тем, что предотвратил все напасти заранее, он принял облик гигантского зеленого дракона и пролетел над чужими землями, сея страх. Это отвратило разбойников от его краев на долгие столетия. Но все эти истории были древними, а среди живых не было никого, кто был бы свидетелем подобных чудес. Не было даже тех, кто лично знал таких свидетелей. Потому нам приходилось довольствоваться единственной формой за раз и использовать лишь облики животных.
Мои старшие братья, как члены правящей семьи, а значит и носители древней крови, могли обращаться в двух животных против распространенной среди нашего народа единственной формы. У самого старшего брата, будущего наследника власти были традиционные лев и ворон, у второго по старшинству, как у возможного его приемника, были те же самые. У третьего были лиса и гадюка, а у четвертого – волк и лебедь.
Взрослея, я тоже остановился на двух: лесной медведь и сапсан, но других форм не потерял. Я долго избегал испытания на зрелость, потому что считал, что четверых взрослых воинов в услужении моему отцу было достаточно, но вечно это продолжаться не могло. В двадцать три года, по нашим меркам поздно, я решился покончить с этим.
Подобные испытания у нас проходят эффектно. На специально отведенной под эти цели арене собирается весь город, и боец пред всеми ними должен сразиться с древним чудовищем. Убивать его нельзя, но можно сильно калечить до тех пор, пока оно не сдастся, тем самым давая вождю возможность провозгласить победу бойца. Однако чудовищу убивать не запрещалось, но смерть в таком поединке служила избавлением от того позора, который ложился на проигравшего.
Накануне вечером перед днем поединка я сильно волновался, буквально не мог заснуть, потому что у меня, как у сына вождя, хоть и младшего, не было права на поражение. Оттого в бой я пошел перевозбужденным. Небо было ясным, будто кто-то, готовясь к этому дню, стер тряпочкой все облака. Яркое солнце согревало воздух. Я помню, как ревела толпа, приветствовавшая меня, помню лязг, с которым поднималась решетка, закрывавшая ход в подземелье, где обитал мой противник, помню, как, опережая его на несколько шагов, на меня дохнуло зловоние.
Но, когда я принял форму медведя, все кроме боя перестало иметь значение. Чудовище атаковало стремительно и с силой, которой могли бы позавидовать многие животные. Прежде чем медведь обессилел от полученных ран, и его сознание стало угасать, я успел серьезно ранить чудовище несколько раз. Однако только когда я принял форму сокола и яростно атаковал сверху, враг отступил. Ключевым шагом было вернуть себе человеческий облик и встать во весь рост, принимая победу, что многим, как ни странно, давалось с трудом.