– Прими конец! – послышался пропитой голос, мелькнула веревка.
Антонио перехватил ее, не дав упасть в воду, продел в железное кольцо на носу лодки, затянул узел и крикнул:
– Готово!
Паровая машина зафырчала, залязгали механизмы ходовой части. Катер ускорился, веревка натянулась и потащила нас буксиром. Паровая лоханка шла против течения на удивление уверенно, пенилась вода, позади расходились кильватерные следы. Пару раз над головой темными силуэтами проносились арки мостов, а потом Жиль вдруг встрепенулся и удивленно произнес:
– А фонари-то не горят!
И точно – обе набережные Ярдена оказались погружены во тьму, лишь изредка там мелькали отблески фар самоходных колясок и ползли желтые точки фонарей конных экипажей.
– Нашим легче, – проворчал Гаспар.
У канала Меритана капитан сбавил ход, протянул нас немного выше по реке и заглушил паровую машину. Мы вновь сели на весла, а буксир начало сносить течением. Когда он поравнялся бортом с лодкой, Антонио развязал хитрый морской узел, быстро смотал веревку в кольцо и перекинул старику в потертом морском бушлате. Я сунул в его мозолистую ладонь две сотни.
– До новых удивительных встреч! – хрипло расхохотался капитан катера, отсалютовал мне фуражкой и вывернул руль.
Катер увело в сторону, он вновь зафырчал паровым агрегатом и скрылся в темноте, а мы налегли на весла и загнали лодку в канал. После свежего речного простора воздух там показался затхлым, а пару минут спустя у темного провала тоннеля и вовсе начало откровенно вонять канализацией.
– Включай фонарь! – потребовал Антонио.
Я так и поступил, только сначала убрал заслонку и снял синее стекло. Всякий раз, когда сдвигал выключатель, по коже бежали мурашки. Электричество – удобная вещь, спору нет, но… не люблю.
Яркий луч фонаря разогнал темень тоннеля, через который в канал уходили сточные воды, и мы направили туда лодку. Лопасти весел едва не задевали грубую кладку стен с белесым налетом, да еще приходилось горбиться и втягивать головы в плечи, чтобы не задеть макушками низкий свод каменного потолка. Коротышке Жилю оказалось проще всего, остальные на рост пожаловаться не могли.
Пока догребли до боковых ступеней, заплесневелых и обшарпанных, взмокли. После того как Антонио привязал носовое кольцо к вбитой в стену ржавой скобе, я выпрыгнул на узенькую каменную площадку и отпер решетку, загораживавшую проход. Механизм навесного замка оказался обильно смазан солидолом, ключ провернулся в нем без всякого усилия.
– Ждите! – распорядился я, поднялся по узенькой каменной лесенке и откинул обитую стальными полосами крышку люка. Просторное помещение наверху было погружено во мрак; прежде чем спуститься обратно, я запалил керосиновую лампу, и яркий теплый огонек осветил каретный сарай – тот самый, что стоял на заднем дворе «Сирены».