Степь. Возвращение
Мы вышли на торговый тракт, на дорогу, наезженною в степи, с вытоптанной и примятой травой, и комкам сухого грунта, размолотого до стояния песка проходящими караванами. Затем, долго и нудно поднимая пыль, двигались вдоль довольно широкой реки, которая начиналась где-то в горах Вангора и продолжала свой неспешный бег мутных желтых вод по орочей степи. Дальше наш поход будет продолжаться вдоль нее до самого пограничного города Бродомира. Я больше не покидал свою необычную компанию, которая образовалась у меня за время моего похода в составе посольства. Во избежание, так сказать, недоразумений.
Магистр, посрамленный в качестве детектива, ехал насупленным и ни с кем не разговаривал, за то, видимо, в отместку, съедал за раз по две порции того, что готовила Ганга. Она самым решительным образом отстранила от кухни Фому, на которого возложил обязанности готовить Гради-ил, в свою очередь на которого эти обязанности возложил я. При этом все остались довольны, а магистр особенно. После недели неспешного путешествия мы и достигли реки.
Жаркое южное солнце сменилось ласковым и теплым, а затем почти не греющим, равнодушно холодным, частенько прячась за набегающие тучи. Становилось холоднее, особенно это чувствовалось по ночам. Привалы стали длиннее, а путь, который посольство проходило днем — короче. В один из привалов пришел к нам снабженец. Осмотрелся и по-хозяйски уселся на скамейку. Мы с недоумением смотрели на него.
— Я поговорить, студент, — сказал он, заметив какое впечатление произвело его появление в нашем лагере.
Я улыбнулся и с искусственной добротой в голосе, словно заботливый отец произнес:
— Слушаю тебя, сынок.
Жулик захлопал глазами, уставился на меня, как на неведомое чудо и возмутился:
— Какой я тебе сынок, студент? Ты не перегрелся у костра случаем? — он удивленно и с раздражением завозился на скамеечке, которая жалобно заскрипела под его весом. Маленькие глазки походного интенданта открылись шире и стали меня буравить.
— Ну как же, любезнейший! Еще не так давно вы изволили заметить, что я для вас отец и мать и даже больше! — теперь удивление постарался изобразить я. И с отеческим осуждением, как взрослый на малолетнего проказника вперил свой взгляд. Снабженец молча почесал лысый затылок и, подумав немного над моими словами, с кривой улыбкой, которая показывала его недовольство ответил:
— Так это… я, так образно выразился. Так сказать, в знак благодарности за помощь.
— Аа, — разочаровано протянул я, — тогда другое дело. Что на сей раз привело Вас уважаемый к нам в табор?