Мгновение я молчала. Все молчали. У меня сложилось впечатление, что Эмили читала написанную речь, и, если бы я не знала ее, посмеялась и ушла. Я всегда свято верила в фразу, сказанную Катрин Денов: «Лучший способ сохранить любовь мужчины — не выходить за него замуж».
— Ты прочла весь текст?
— Ты замечательная, и знаешь об этом. Просто думаешь, что все будет, как раньше, самой себе позволяя висеть на волоске. Но, Донна, не все люди одинаковы.
Я не собиралась наряжаться для Адама и даже не знаю, зачем иду с ним на свидание, но, как и он, я поняла, что хочу разгадать его. Хочу убедиться в том, что была права, или доказать, что все же тоже могу ошибиться. Я надела кожаные штаны, белую майку с V-вырезом, белые лодочки на небольшом каблуке и черную кожаную куртку. Работая сегодня, не покладая рук, я была в предвкушении. Если Адам приедет, заберет меня на лимузине и повезет в самый дорогой ресторан, то он не глубже, чем детский бассейн. Но черт возьми, я осознала, что хочу проиграть это пари самой себе.
— Привет, — сказал Адам, войдя в мой кабинет ровно в шесть.
Он был с огромной охапкой розовых роз, и я улыбнулась. Я всегда любила розы. Они вкусно пахнут и имеют шипы. Адам передал мне их, и от его касания я еле заметно вздрогнула. Его руки всегда были теплыми, в отличии от моих, и мои друзья теперь часто говорили, что я сдамся Адаму Майколсону. Меня это злило и забавляло в одно и то же время, несмотря на то, что я избегала разговоров об Адаме с близкими.
— Мне нравится, — сказала я, склонив голову. — Я про розы.
— Мне тоже, — смотрел он на меня с улыбкой. — Я про тебя. Ты очень красивая.
— Я знаю, Адам.
— Ты знала, что иногда скромность украшает?
— Слышала когда-то, но не до конца верю в это. Я считаю это выражение одним из легенд человечества.
Он засмеялся, а я не могла отвести от него взгляд. Адам был красивым, и я начала теряться в нем. Я была рада его приезду и решила, что за один вечер ничего сверхъестественного произойти не должно. Адам был одет в синие джинсы, белую майку и кожаную куртку. Его волосы не были слишком длинными или короткими. Они были идеальными. Он умел смотреть и улыбаться так, чтобы все женщины в десяти милях вокруг исходили от него слюной.
— Скажешь мне, что я нравлюсь тебе? — скрестил он руки на груди, смеясь.
— Я только научилась тебе улыбаться, не порти момент.
— Влюбляются не в лица, не в фигуры. И дело, как ни странно, не в ногах. Влюбляются в тончайшие натуры и трещинки на розовых губах, — сказал он, глядя мне в глаза.
— Красиво.
— Люблю стихи.
— Ну надо же, Адаму Майколсону нравятся стихи, — надела я куртку, и мы вышли из офиса.