Команда мигом рассвирепела, пираты выкрикивали проклятия и ругательства, требуя выпороть, килевать или повесить вора. Мы все здесь были ворами и убийцами, беглыми каторжниками, уголовниками, негодяями и мошенниками. Но воровать у своих считается одним из самых больших грехов.
— Вздёрнуть на рее! — крикнул кто-то из матросов.
— Высадить на остров! — послышался другой крик, и я поморщился.
— Сорок плетей! — голоса сливались в нестройный гул, и матрос вздрагивал каждый раз, когда слышал, как требуют его смерти.
Я неторопливо поднял руку, и пираты затихли.
— Что можешь сказать в своё оправдание? — спросил я.
Джеймс со свистом втянул воздух и выдохнул, пытаясь немного успокоиться. Парень дрожал от страха, но молчал.
— Нечего сказать?
— Пощадите… — всхлипнул он, и я увидел, как на глаза у него наворачиваются слёзы.
Я поморщился от отвращения. Трусливые матросы мне не нужны. Я прошёлся по палубе туда и обратно, от бака к корме, заодно оглядев команду и провинившегося. Большинство жаждало крови.
— По кодексу тебя следовало бы высадить, но до ближайшего острова почти день пути, и я не хочу тратить из-за тебя время, — сказал я.
На палубе повисла гробовая тишина, и только чайки пронзительно кричали над нами, да скрипел такелаж. Все ждали моего решения.
— Килевать, — бросил я, отворачиваясь к заходящему солнцу.
Парень упал на колени, умоляя пощадить его, но я пропустил его вопли мимо ушей. Вор должен быть наказан, чтоб никто больше не посмел красть у своих.
Пираты, довольно улыбаясь, схватили бедолагу и потащили к борту. На реях уже закрепили канаты, пропущенные через блоки, и Джеймса крепко связали за руки и ноги.
Матросы взялись за канат, и вора, наконец, бросили за борт.
— Раз! — крикнул боцман. Пираты принялись неторопливо тянуть, с каждым криком боцмана протягивая Джеймса ещё и ещё.
Остальная команда сгрудилась у противоположного борта, предвкушая ужасное зрелище свершившегося наказания. Я же стоял на баке, сложив руки за спиной, и смотрел на экипаж «Мстителя».
Из воды с негромким плеском показалось ободранное тело. Боцман на секунду затих, матросы остановились, и Джеймсу дали вдохнуть немного воздуха. Затем его потащили обратно.
Пираты смеялись, перебрасывались шуточками, радуясь правосудию. Мне наоборот, было совсем не смешно. Я представил, как ракушки и полипы раздирают кожу, пока ты задыхаешься в мучениях, и внутренне содрогнулся. Это не та смерть, которую я считал бы достойной.
Джеймса достали во второй раз, и я увидел, как в солёную морскую воду с него капает алая кровь. Парень висел, истекая кровью, как туша на скотобойне, и не двигался. Затем его потащили обратно.