— Не спится, капитан? — он заговорил первым.
— Нет, Фрэнк.
— Даже ночью не расстаёшься? — спросил матрос, указывая на пистолет, заткнутый за пояс.
Я рассмеялся.
— Капитан должен быть готов ко всему. Запомни, если соберешься стать капитаном.
На этот раз рассмеялся пират.
— Для этого я слишком туп и слишком люблю выпивку, — сказал он, улыбаясь остатками зубов.
— Если хватает яиц — даже слепая одноногая негритянка может стать капитаном, — отрезал я.
Фрэнсис рассмеялся снова.
Я взглянул на ночное небо. Прямо и чуть справа по курсу виднелась Полярная звезда, а прямо над нами висело созвездие Персея. Млечный путь пересекал небо наискосок, словно кто-то рассыпал кучу бриллиантов на чёрную холстину.
— Капитан, — пират выдернул меня из созерцания, и я повернулся к нему. — Земля прямо по курсу.
Перед нами лежал южный берег Эспаньолы. Далеко, только горы чернели на горизонте.
— Брасопь грот на левый галс! Курс норд-вест-вест! — приказал я и повернул штурвал. — Бизань ставь!
Немногочисленные матросы, вялые как сонные мухи от постоянных вахт, взялись за брасы и принялись за работу. Я стоял у руля, наблюдая за тем, как грот постепенно поворачивается и ветер наполняет его своей силой. Впереди лежала Эспаньола, новые люди, новые приключения и новые моменты, которые наполняют меня жизнью.
Кто-то из моряков затянул шанти, выбирая гитовы, песню о девчонке, которая ждёт моряка дома. И я, сам того не замечая, стал подпевать. Иногда для того, чтобы твоё настроение пришло в порядок — достаточно хорошей компании и хорошей песни.
Первым делом решили зайти на Тортугу. Знаменитый остров, надёжно защищённый одним из самых мощных фортов на архипелаге, горячо приветствовал пиратов и разбойников всех сортов. Формально — французская, на деле — пиратская гавань легко уместила оба суда нашей эскадры.
Перед тем, как подойти к острову, я лично спустился за борт «Марианны» и стесал каждую букву из названия. Ходить на корабле, названном в честь испанской старухи мне не хотелось, и я, как часто делал это с захваченными судами, переименовал его. Некоторые считают это плохой приметой, но я считаю, что всё обстоит с точностью до наоборот. Ведь если корабль с этим названием уже захватили однажды, не будет ли это началом плохой традиции? А я верю, что новое имя даёт кораблю новую судьбу.
Отныне фрегат носил гордое греческое имя «Немезида». Некоторые истовые католики были недовольны, тихо называя меня язычником, но мне было плевать. Если Немезида поможет мне отомстить, в чём, собственно, обычно и состоит её работа, то я буду только рад.